Владимир Алексеевич Корнилов: биография. Крымская война (1853—1856).Российский вице-адмирал Владимир Корнилов Сообщение о в а корнилове по истории

Мягко выражаясь, содержание этой телеграммы было весьма необычным. Правительство, претендующее на то, что оно облечено «всей полнотой власти», вряд ли могло ожидать, что человек, обязанный подчиняться воинской дисциплине, позволит себе ставить условия перед тем, как согласиться на принятие должности. Первое условие, поставленное Корниловым, уже само по себе создавало конституционную путаницу. Как позже об этом писал в своих воспоминаниях ген. Деникин, требование Корнилова открывало вопрос о том, кто же в действительности глава государства: Верховный Главнокомандующий или Временное правительство? Керенский, который согласился на назначение Корнилова лишь под давлением комиссаров, в то время когда он и сократившееся Временное правительство сами себя назначали, – был теперь в ярости и готов был отменить сделанное им назначение . В конечном итоге был найден выход из этого конституционного затруднения: правительство послало своего комиссара – Филоненко, чтобы распутать положение с Корниловым. М. М. Филоненко, умелый адвокат со склонностью к авантюризму, таким образом описывает свои переговоры с Корниловым:

Я заявил генералу Корнилову, что его требование об ответственности перед народом и совестью может вызвать самые серьёзные опасения, но что, насколько мне его точка зрения известна, я полагаю, он разумеет под ответственностью перед народом ответственность перед его единственным полномочным органом – Временным правительством. Генерал Корнилов подтвердил понимание им своей ответственности именно в этом смысле .

Филоненко заверил Корнилова, что Временное правительство приняло его второе условие, уточнив, что у него одного будет право назначать высших военных начальников, но что Временное правительство «полагает необходимым оставить за собой право контроля этих назначений». Корнилов удовлетворился таким компромиссом. Относительно третьего требования Корнилова Филоненко объяснил, что оно было встречено сочувственно, однако нуждается в законном оформлении, детали которого было решено выработать совместно с правительством. Хотя в изложении Филоненко Корнилов на этих переговорах в большей или меньшей степени уступил всем требованиям правительства, не исключено, что сам Корнилов считал, что не пошёл ни на какие уступки, а лишь участвовал в детальной разработке условий, поставленных в трёх пунктах его телеграммы Керенский в конечном счёте согласился на назначение Корнилова под давлением членов своего правительства, в том числе Савинкова, ранее прикомандированного к Корнилову в качестве политического комиссара и только что назначенного товарищем военного министра. Но из последующих событий видно, что Корнилов смирился с этим назначением с определёнными внутренними оговорками.

Описанные выше трудности были едва устранены, как Филоненко пришлось улаживать ещё и другой конфликт. Принимая верховное командование, ген. Корнилов выразил пожелание, чтобы его на Юго-Западном фронте заменил ген П. С. Балуев Но незадолго до отъезда в Могилёв он узнал, что Временное правительство уже назначило главнокомандующим фронтом ген. В. А. Черемисова. На основе телеграмм, переданных по аппарату Юза, доклада самого Корнилова и комментариев Мартынова, мы можем восстановить происшедшее с достаточными подробностями.

Согласно Мартынову, Черемисов, будучи сыном мелкого чиновника, происходил из той же среды, что и Корнилов . В 1915 году он был уже генералом и занимал должность генерал-квартирмейстера 5-й армии. Он тогда оказался вовлечённым в неприятную историю: его обвинили в попытке скрыть поступок одного из своих подчинённых, подозреваемого в мошенничестве и, возможно, в шпионаже. Черемисов был понижен в должности до командующего бригады. В этих обстоятельствах для такого честолюбивого человека, как Черемисов, вполне естественно было питать недобрые чувства к начальству, и его обида вполне могла стать причиной того революционного энтузиазма, который он активно проявлял после Февральской революции

В июне 1917 года Черемисов командовал правым флангом 8-й армии под начальством Корнилова и заменил его во главе армии, когда Корнилов получил Юго-Западный фронт от ген. Гутора. Он отличился во время июньского наступления, взяв г. Калуш: тогда, конечно, Корнилов не мог сомневаться в его храбрости в бою. Но после прорыва русского фронта под Тарнополем Черемисов (по мнению Корнилова, изложенному в докладе Следственной комиссии) не показал достаточно твёрдости и силы характера, чтобы помешать разгрому своих войск.

К тому же Корнилов, с которым не согласовали назначение Черемисова, вероятно, отнёсся к этому как к нарушению обещания правительства не вмешиваться в назначение старших военных начальников. Правительственный комиссар, находящийся при штабе Черемисова, – Ципкевич – его полностью поддержал, настаивая на том, что Временное правительство не должно менять своего решения. Когда Филоненко, проявляя всю свою адвокатскую дипломатию, спросил у Черемисова, согласился бы он принять командование Юго-Западным фронтом, если оно будет подтверждено Корниловым, указывая, что в противном случае ему придётся остаться только командующим 8-й армией, Черемисов ответил резко:

Я вас не затрудню длинным ответом. Если правительство признало меня годным служить делу революции в роли главкоюза, то не понимаю, каким образом, в угоду кому бы то ни было, это может измениться, если только у нас ещё нет контрреволюции и не началось распутинство. Я и при старом режиме никогда не служил лицам, а служил России и тем более не стану этого делать теперь. Своего права служить России я никому не уступлю и ни к кому наниматься на службу, как лакей, не буду. За этот взгляд я уже много претерпел в своё время, когда служба родине и служба лицу, если и различались, то в пользу лица, а не родины. Я и тогда боролся, не имея за собой ничего, а теперь своё право служить в это трудное время армии и делу революции буду защищать хотя бы с бомбой в руках.

Филоненко ему тогда сообщил, что его нежелание отказаться от командования Юго-Западным фронтом в сочетании с его общей несговорчивостью может привести к отставке ген. Корнилова, на которого многие сейчас смотрят как на народного вождя. Черемисов ответил

Если отечество в опасности и это серьёзная фраза, а не шутка, то мне никакого дела нет до чьей бы то ни было карьеры. Пускай уходит в отставку кто хочет, мне до этого нет дела. Думаю, не может быть до этого дела и тем, кто понимает, что в минуту опасности родины надо её спасать, не жалея человеческих жизней, не только карьер. Если бы вы были здесь и знали, что тут происходило в течение последних двух недель, то поняли бы, что дело не в принципах, а в работе тёмных сил...

Филоненко ответил, что, если Черемисов действительно так думает, он должен считать и Савинкова и его самого среди «тёмных сил».

Тут в разговор включился комиссар при Черемисове Ципкевич. Его высказывание также сохранено на записи переговоров. Он заявил Временному правительству, что «неназначение Черемисова главкоюзом и даже, я бы сказал, главковерхом будет иметь роковое значение для армии и для войны» .

Трудно поверить, что в словах Ципкевича не кроется зловещего смысла. Ожесточённо настаивая на законности своего назначения, сделанного правительством, Черемисов, видимо, надеялся добиться отставки Корнилова и, может быть, даже сменить его на должности Верховного Главнокомандующего. Но Филоненко был слишком опытным человеком, чтобы его могли обмануть столь примитивные ходы. Он убедил Корнилова не препятствовать приезду Черемисова в штаб Юго-Западного фронта и только там поставить в известность, что он заменён ген. Балуевым и что ему следует выехать в Петроград и поступить «в распоряжение правительства». Только после этого Корнилов поехал в Могилёв и 18 июля 1917 года, через неделю после передачи ему верховного командования, приступил к исполнению своих обязанностей.

Это может быть и неверно. Даже мелкие чиновники стояли в русской социальной иерархии много выше, чем отставной казак, каковым был отец Корнилова. Но, конечно, вполне возможно, что карьера Черемисова опиралась только на его личные достоинства.

Высказывания Черемисова цитируются по: Е. И. Мартынов. Корнилов... С. 37-38. Под «тёмными силами» тогда обычно подразумевали Распутина и его сторонников в окружении царской семьи.

В Старицком уезде Тверской губернии находилось фамильное имение старинного дворянского рода Корниловых - Ивановское. В нем 1 (13) февраля 1806 года родился будущий адмирал русского флота, герой Крымской войны Владимир Алексеевич Корнилов. Этот выдающийся человек стал символом беззаветного служения Родине и высокого профессионализма в исполнении возложенных на него обязанностей.

Молодой перспективный мичман

Отец будущего моряка Алексей Михайлович Корнилов занимал должность тобольского и иркутского губернатора. Он и его супруга Александра Ефимовна (урожденная Фан-дер-Флит) пользовались расположением государя Александра I и имели влияние при дворе. Согласно традиции того времени, начальное образование их сын получил дома, а затем отправился в Санкт-Петербург, где продолжил обучение в Морском кадетском корпусе, учащимися которого в те годы были молодые представители многих аристократических фамилий.

Этот выбор учебного заведения, сделанный его отцом, определил всю дальнейшую биографию Владимира Алексеевича Корнилова. В семнадцатилетнем возрасте, покинув стены кадетского корпуса в звании мичмана, он был направлен на Балтийских флот, где в течение трех лет проходил службу в составе экипажа фрегата «Малый». Ввиду проявленных им незаурядных способностей, а также принадлежности к высшему аристократическому сословию, в 1825 году молодой офицер был прикомандирован к Гвардейскому экипажу, являвшемуся военно-морской частью императорской гвардии.

Первые шаги будущей карьеры

Свое первое боевое крещение Владимир Алексеевич Корнилов получил двумя годами позже, когда в составе экипажа линейного корабля «Азов» оказался на Средиземном море. Там 8 (20) октября 1827 года разыгралось крупнейшее морское сражение между объединенными флотами России, Франции и Англии - с одной стороны, и противостоявшими им турецко-египетскими силами - с другой. За мужество и героизм, проявленные в бою, мичман Корнилов, кроме российского ордена Святой Анны 4-й степени, получил награды от правительств Греции, Франции и Англии. Одновременно с этим он был произведен в лейтенанты.

По завершении морской кампании в 1830 году линейный корабль «Азов» совершил переход на Балтику, а вместе с ним покинул Средиземноморье и лейтенант Корнилов. Владимир Алексеевич по возвращении в столицу был удостоен еще одного ордена Святой Анны, на этот раз 3-й степени и медали «За турецкую войну». В том же году он был направлен на Черноморский флот, где вступил в должность офицера для особых поручений при контр-адмирале Лазареве, командовавшем эскадрой.

Труды на благо России

К этому времени политическая обстановка в мире изменилась, и Турция, превратившись из бывшего врага в союзницу России, обратилась к Николаю I с просьбой о помощи в военном конфликте с Египтом. На Босфор была направлена русская эскадра, и Владимир Алексеевич Корнилов, находясь на борту корабля «Память Евстафия», вновь оказался в гуще сражений. За участие в Босфорской экспедиции он был удостоен ордена Святого Владимира 4-й степени и турецкого золотого знака отличия.

Впервые самостоятельно командовать боевым кораблем Корнилову доверили в 1834 году. Им стал бриг «Фемистокл», направленный с дипломатической миссией в Константинополь. Волей случая на обратном пути одним из пассажиров оказался известный русский художник К. П. Брюллов, написавший во время плавания портрет Владимира Алексеевича Корнилова (фото этого произведения приводится в статье).

В 1835 году, получив очередное повышение, командующий «Фемистокла» становится капитан-лейтенантом и тогда же начинает свою деятельность по широкой пропаганде среди офицерского состава передового опыта зарубежных флотоводцев. В связи с этим он переводит на русский язык и издает труд английского адмирала Гласкока, являющийся ценным пособием по изучению теории морского боя.

На капитанском мостике нового корабля

Следующим этапом карьеры Владимира Алексеевича Корнилова стало его назначение на должность капитана еще создававшегося в то время на Николаевских верфях линейного корабля «Двенадцать апостолов». Согласно традиции, установленной контр-адмиралом Лазаревым, будущий командир строившегося судна должен был осуществлять личный контроль над производившимися работами.

С этой обязанностью Владимир Алексеевич справился, как всегда, блестяще, несмотря на то что дополнительную сложность представляло оснащение судна новым по тем временам видом артиллерийского вооружения - так называемыми бомбическими орудиями, способными производить обстрел неприятеля разрывными боеприпасами. Тогда же им был разработан целый ряд нормативных актов, касающихся различных сторон корабельной службы, введенных затем на всех судах Черноморского флота.

Начальник штаба флота

Наряду с этим Корнилов не прекращал своего личного участия в боевых походах кораблей Черноморского флота, возглавляя штаб эскадры контр-адмирала Лазарева. Он не только разрабатывал планы предстоящих операций, но и контролировал правильность их исполнения. В 1838 году под его непосредственным руководством была проведена успешная высадка десанта в районе Туапсе, за что Владимир Алексеевич был досрочно возведен в капитаны 2-го ранга.

Важным событием в жизни Корнилова стала поездка в Англию, осуществленная им в 1846 году для наблюдения за постройкой заказанного Россией пароходофрегата «Владимир». Кроме того, требовалось выполнить ряд сугубо дипломатических поручений. Успешно завершив свою миссию и возвратившись на Родину, Владимир Алексеевич был произведен в контр-адмиралы и утвержден в должности начальника штаба всего Черноморского флота. Через непродолжительное время он стал вице-адмиралом с присвоением почетного звания генерал-адъютанта.

Начало боевых действий

Крымская война не стала неожиданностью для адмирала Корнилова. Владимир Алексеевич еще за несколько месяцев до ее начала, находясь в свите чрезвычайного российского посла князя Меньшикова, побывал в Константинополе и, участвуя в переговорах с турецким правительством, сознавал весь накал обстановки и неизбежность военного противостояния.

После открытия боевых действий Корнилов взял на себя командование отрядом паровых кораблей, среди которых находился и пароходофрегат «Владимир», построенный в Англии под его личным наблюдением. Именно этот боевой корабль 5 ноября 1853 года успешно атаковал турецкий броненосец «Перваз-Бахри», который после трехчасового боя был вынужден капитулировать. Захваченный российскими моряками и доставленный в Севастополь, он был переименован в «Корнилов», что явилось всеобщим признанием заслуг Владимира Алексеевича.

Роковой приказ князя Меньшикова

Критическая обстановка в ходе военных действий сложилась в начале сентября 1854 года, после того как силами англо-французских войск была совершена высадка десанта в районе Евпатории и нанесено поражение русским частям на реке Альме. В связи с этим князь Меньшиков, являвшийся в то время главнокомандующим войсками Крыма, принял решение затопить на внешнем рейде все находившиеся там корабли, а их экипажи использовать на берегу для обороны Севастополя. Владимир Алексеевич Корнилов, получив приказ об уничтожении флота, организации которого он отдал все свои силы, не мог примириться с решением князя.

Альтернативное решение проблемы

Собрав на военный совет весь высший командный состав флота, Корнилов озвучил иной план действия, составленный с учетом всей безнадежности положения, в котором оказался город. Невзирая на технический перевес противника, он предложил атаковать его всеми имеющимися в распоряжении российского флота силами. Основной удар, по мнению адмирала, следовало нанести в районе мыса Улюкола, воспользовавшись для этого наблюдавшейся несогласованностью в действиях французского и английского командования.

Совершив нападение первыми и войдя в непосредственное соприкосновение с противником, российские моряки должны были навязать ему абордажный бой и в случае необходимости взрывать одновременно свои и неприятельские корабли. Подобная тактика, по его убеждению, могла способствовать нанесению силам коалиции столь серьезного урона, что заставило бы их прекратить начатые действия и снять осаду Севастополя.

Во главе защитников города

Сразу по завершении совещания Корнилов отправился к Меншикову и изложил ему свой план предстоящих действий, однако встретил со стороны главнокомандующего решительный протест. Князь в самой жесткой форме повторил отданный ранее приказ и, под угрозой отстранения Корнилова от занимаемой должности, потребовал его немедленного исполнения.

Несмотря на то что уничтожение эскадры адмирал считал для города действием, равным его самоубийству, о чем не побоялся открыто заявить князю, он был вынужден подчиниться и возглавить сухопутные войска, частично сформированные из бывших моряков. Взяв под свое командование гарнизон, численность которого едва доходила до 7 тыс. человек, что было явно недостаточно по масштабам Крымской войны, Владимир Алексеевич Корнилов сумел показать яркий пример активной обороны города. Она включала в себя непрерывные вылазки в стан врага, ночные рейды, установку мин, а также тесное взаимодействие крепостной и полевой артиллерии.

Гибель Корнилова

Присутствуя на боевых позициях и подавая своим бесстрашием пример другим защитникам, адмирал ежеминутно рисковал жизнью и 5 октября 1854 года погиб под огнем англо-французской артиллерии, совершавшей очередной массированный обстрел города. Местом его вечного упокоения стал севастопольский собор Святого Владимира, где он был погребен в одном склепе со своим бывшим командиром контр-адмиралом М. П. Лазаревым, к имени которого на могильной плите прибавилась надпись: «Корнилов Владимир Алексеевич 1806-1854 гг.» Впоследствии там же нашли вечный покой еще два видных российских флотоводца - В. И. Истомин и П. С. Нахимов.

Жена и дети севастопольского героя

В завершение следует сказать несколько слов о семейной жизни Владимира Алексеевича Корнилова, краткая биография которого легла в основу этой статьи. Известно, что в 1837 году он женился на Елизавете Васильевне Новосильцовой, происходившей из знатного дворянского рода, но с детства жившей в крайней бедности. Дело в том, что ее отец Василий Сергеевич хоть являлся сенатором, но, отличаясь крайним мотовством, очень быстро «пустил по ветру» семейное состояние. В результате его жена и дети были вынуждены поселиться у богатых родственников.

Тем не менее благодаря знатности происхождения дочь беспутного сенатора была принята за казенный счет в по окончании которого познакомилась с В. А. Корниловым и, несмотря на отсутствие приданого, вышла за него замуж. От этого брака родилась дочь Наталья и трое сыновей: Алексей, Александр и Владимир. Дожив до преклонных лет в почете и достатке, она скончалась в 1880 году и была погребена в семейной усыпальнице Корниловых, находившейся в селе Рясня Тульской губернии.

Владимир Алексеевич Корнилов - один из величайших русских флотоводцев XIX века. Его жизнь можно назвать примером честного и беззаветного служения России. Он заслужил себе славу справедливого командира и талантливого организатора, и если бы его жизнь не прервалась так внезапно, возможно, исход Крымской войны для России мог быть совсем иным.

Детские и юношеские годы

Будущий герой Крымской войны родился в 1806 году в родовом имении Ивановское под Тверью.

Его отец, Алексей Михайлович, в молодости был морским офицером. Дослужившись до звания капитан-командора, он покинул флот и долгое время занимал губернаторские должности в Сибири. Позже возвратился в столицу, где стал сенатором.

Следуя семейной традиции, молодой Владимир также решил связать свою жизнь с морем. По окончании Петербургского морского кадетского корпуса он был зачислен в Гвардейский морской экипаж. Служба проходила в основном на берегу, и постоянная муштра очень тяготила молодого человека. В конечном счёте, он был отчислен с формулировкой «за недочет бодрости для фронта». На этом биография Корнилова как могла завершиться, если бы не вмешался отец.

«Азов»

Через некоторое время будущий адмирал русского флота был вновь принят на военную службу и попал на корабль «Азов», только что прибывший в столицу из Архангельска.

Во время службы на «Азове» в ранге мичмана Корнилов участвовал в очень трудном переходе своего корабля из Кронштадта в Средиземное море.

Командир корабля М. Лазарев, который заметил у молодого офицера выдающиеся способности, однажды выкинул из каюты своего подчиненного целую стопку французских романов, а взамен принес Корнилову книги по навигации и морскому делу. Под покровительством капитана молодой мичман начал постигать нелегкую морскую науку. Как показывает история, Корнилов в совершенстве сумел её освоить.

По прибытии в Средиземное море, «Азов» встретился с объединенной эскадрой союзников, спешащей на помощь восставшей Греции. Таким образом, Корнилову случилось участвовать в знаменитейшем 1827 года. «Азов» был флагманом русской эскадры, и его команда показала себя героически.

Во время сражения молодой мичман командовал тремя орудиями «Азова» и за свое умение и отвагу удостоился нескольких орденов от всех стран-союзниц. Он был награжден орденом Бани от Англии, орденом Святого Спасителя от Греции, орденом Святого Людовика от Франции и российским 4-й степени.

В этом ужасном сражении плечом к плечу с Корниловым сражались молодой гардемарин Истомин и лейтенант Нахимов. О великой роли этих людей в истории русского военного флота напоминать излишне.

На Черном море

После Средиземноморского похода Корнилов продолжил службу на Балтике. Однако его бывший командир адмирал Лазарев, переведенный к тому моменту на Черное море, не забыл о доблестном юноше и выписал его из Петербурга в Севастополь.

Во время Босфорской экспедиции 1833 года Корнилов блестяще справился со своей миссией исследования вод в районе проливов, за что был награжден орденом св. Владимира 4-й степени.

После этой операции Корнилова назначили командиром брига «Фемистокл», и он сумел превосходным руководителем. В одном из походов «Фемистокла» пассажиром на его борту оказался великий русский живописец Карл Брюллов. Во время плавания Корнилов часто вел долгие беседы с этим интереснейшим человеком. Брюллов в то время трудился над одним из своих шедевров, полотном «Последний день Помпеи». Во время плаванья художник успел написать портрет Корнилова, который ныне хранится в собрании Эрмитажа.

После «Фемистокла» под командованием Корнилова выходили в море корвет «Орест», фрегат «Флора», и даже крупный линкор «Двенадцать апостолов» с командой более 1000 человек. Именно в те годы будущий адмирал Корнилов сумел заслужить уважение подчиненных и снискать себе среди них славу строгого, но справедливого начальника. Сам же Владимир Алексеевич продолжал неустанно учиться и совершенствовать свои навыки капитана.

Начальник штаба флота

В 1838 году Корнилова назначают начальником штаба Черноморского флота, и его командиром вновь оказывается Лазарев, который был очень рад возможности вновь поработать со способным молодым человеком. В тесном сотрудничестве с Лазаревым Корнилов провел несколько морских учений и участвовал в небольших военных походах в восточную часть Черного моря. В этой должности он дослужился до

В 1848 году Корнилова откомандировали в Англию перенимать опыт у заграничных коллег и одновременно вести наблюдение за строительством нескольких пароходов, заказанных Черноморским флотом. Он вернулся в Севастополь на одном из них - пароходе-фрегате «Владимир».

После этой командировки карьера Корнилова начала стремительно развиваться. Он получил звание контр-адмирала, и вскоре его зачислили в свиту Его императорского величества. Теперь он получил право лично докладывать Николаю I о делах Черноморского флота.

Деятельность по укреплению обороны

В 1851 году умер Лазарев. Официально на должность командующего Черноморским флотом был назначен адмирал Берх, но все понимали, что это лишь формальность. Все реальное управление флотом на Черном море было сосредоточено в руках Корнилова, и скучать ему не приходилось.

Все понимали, что на юге вскоре разразится большая война, и адмирал Корнилов торопился провести все необходимые работы по укреплению морских рубежей и строительству новых кораблей. Но времени у него было мало, а события развивались стремительно.

Морские сражения

В октябре 1853 года Россия вступила в войну с Турцией. Корнилова тут же направили в разведывательный поход с целью обнаружения эскадр противника. Русские корабли дошли до самого Босфора, но вражеских кораблей так и не обнаружили. Адмирал принял решение разделить свою эскадру, направив группы кораблей в разные стороны. Сам же на пароходе-фрегате «Владимир» двинулся к Севастополю.

Неожиданно «Владимир» наткнулся на одинокое вражеское судно. Это был турецкий пароход-фрегат «Перваз-Бахри». Завязался бой, который стал первым в истории морским сражением кораблей, использующих паровую тягу. Русские вышли из боя победителями. Турецкое судно удалось взять в плен и отбуксировать в Севастополь. Позже его отремонтировали, и он вошел в состав Черноморского флота под именем «Корнилов». Война неумолимо приближалась к Крымским берегам, и флот отчаянно нуждался в большом количестве кораблей.

Чуть позже адмирал Корнилов снова вышел в море как командир эскадры, которая спешила на помощь эскадре Нахимова. Однако к началу знаменитого Синопского сражения они не успели. Нахимов без посторонней помощи сумел разгромить основные силы вражеского флота.

Но победоносное Синопское сражение обернулось новыми бедами. В войну на стороне Турции вступили Англия и Франция. Теперь перед Корниловым встала новая практически невыполнимая задача удержать от вторжения морских и сухопутных сил противника плохо защищенный Севастополь.

Оборона Севастополя

Сухопутная оборона, организованная Меньшиковым, оказалась бездарной и малоэффективной. Вскоре Севастополь оказался в отчаянном положении.

Адмирал Корнилов, возглавивший севастопольский гарнизон, совместно с военным инженером Тотлебеном стал спешно возводить укрепления вокруг города. В это время к Севастопольской бухте подошла огромная англо-французская эскадра. Русские корабли оказались запертыми на внутреннем рейде втрое превосходящими их силами противника. Корнилов предлагал все же вывести корабли в море, ввязаться в бой и дорого продать свою жизнь. Однако другие, более осторожные члены военного совета не поддержали этот план. Они предложили затопить русский флот на рейде, тем самым надежно укрыв город от вторжения с моря. Именно этот план и решено было претворить в жизнь. Флот затопили, а корабельными орудиями дополнительно укрепили береговые бастионы.

Гибель

13 сентября началась осада Севастополя и на строительство укреплений вышли все жители города. Меньше чем через месяц случилась первая массированная бомбардировка города, которая, к несчастью, оказалась последней для прославленного адмирала.

В этот день Владимир Алексеевич Корнилов как обычно осматривал укрепления города. Бомбардировка застала его на Мамаевом кургане. Не обращая внимания на падающие снаряды, Корнилов закончил осмотр и уже собирался отправиться на другие укрепления, как внезапно был сражен вражеским ядром, получив смертельное ранение головы. Его последними словами было требование до последней капли крови защищать Севастополь.

Краткая биография Корнилова не может в полной мере отразить все события его жизни и многогранность личности. Этот удивительный человек успел в своей жизни очень многое и навсегда останется в памяти русских людей. Он запомнился как прекрасный офицер и умелый флотоводец. Однако немногим известно, что прославленный герой Крымской войны в редкие минуты отдыха был нежным мужем и любящим отцом пятерых детей.

Имя вице-адмирала Корнилова занимает достойное место в ряду русских флотоводцев. Оборона Севастополя, организатором и руководителем которой он был, представляет собой пример совместных действий флота и армии. Важное значение имел опыт применения паровых кораблей в помощь сухопутным войскам, использования активной обороны и участия в ней гражданского населения.

Владимир Алексеевич Корнилов родился 13 февраля 1806 года в Тверской губернии в семье отставного флотского офицера. Пятнадцати лет поступил он в Морской кадетский корпус в Петербурге, по окончании которого (1823 год) служил на кораблях Балтийского флота.

Боевое крещение мичман Корнилов получил на корабле «Азов» в морском сражении при Наварине 20 октября 1827 года и в русско-турецкой войне 1828–1829 годов, где отличился как храбрый и деятельный офицер. Командир «Азова» М. П. Лазарев, подметив в молодом офицере незаурядные способности, с тех пор не упускал его из поля зрения.

М. П. Лазарев создал в Морском ведомстве того времени свою особую школу, свою традицию, свое направление, ровно ничего общего не имевшие с господствовавшими в остальном флоте. Воспитал он и целую плеяду талантливых учеников, продолживших и упрочивших эти традиции: Корнилова, Нахимова, Истомина и др. Возглавив Черноморский флот, адмирал Лазарев назначил Корнилова командиром брига «Фемистокл».

В письме к начальнику Главного морского штаба Лазарев отмечал, что у этого офицера имеются все качества, отличающие командира военного корабля, что он «поддержит честь нашего флага». Эта меткая оценка прославленного флотоводца была подтверждена всей последующей службой В. А. Корнилова. Уже в возрасте 32 лет Владимир Алексеевич стал начальником штаба Черноморской эскадры. Через год, в 1839 году, продолжая исполнять эти обязанности, он был назначен командиром 120-пушечного линейного корабля «Двенадцать апостолов».

Вскоре этот корабль стал лучшим на флоте. Затем Корнилов был командирован в Англию, где наблюдал за постройкой пароходов для русского флота. Здесь он досконально ознакомился с устройством пароходофрегатов, ясно увидел их достоинства и возможности. 6 декабря 1848 года В. А. Корнилов стал контр-адмиралом и был назначен начальником штаба Черноморского флота.

Командующим флотом был назначен 70-летний генерал-лейтенант М. Б. Берх, переименованный в вице-адмиралы. Однако свежеиспеченный «сухопутный» адмирал сознательно переложил всю тяжесть обязанностей командующего на Корнилова.

Между тем приближалось грозное время. Султанская Турция, подстрекаемая Англией и Францией, усиленно готовилась к войне. Зная об этих приготовлениях, командование Черноморского флота разработало несколько вариантов плана действий на случай войны, но ни один из них не был утвержден. Только благодаря предусмотрительности вице-адмиралов В. А. Корнилова и П. С. Нахимова флот оказался полностью готовым к началу войны. По инициативе Владимира Алексеевича были сформированы две так называемые практические эскадры: первой командовал вице-адмирал П. С. Нахимов, второй - вице-адмирал Ф. А. Юрьев. Остальные корабли свели в несколько самостоятельных отрядов. Отдельный отряд составили пароходофрегаты.

Эскадры поочередно маневрировали между Крымом и побережьем Турции, вели разведку в районе Босфора, прикрывая Кавказское побережье. На пароходофрегаты возлагалось, кроме ведения разведки и обеспечения связи, снабжение парусных кораблей. Война, развязанная Турцией 16 октября 1853 года, началась для нее рядом поражений.

Эскадра П. С. Нахимова уничтожила в Синопском сражении 30 ноября 1853 года Черноморский флот Турции. Это событие ускорило вступление в войну Англии и Франции. Убедившись, что Турция не в состоянии вести успешную войну против России, союзники 4 января 1854 года ввели свой объединенный флот в Черное море.

Утром 13 сентября 1854 года телеграф сообщил о том, что огромный флот союзников направился непосредственно к Севастополю. В. А. Корнилов и П. С. Нахимов с вышки морской библиотеки увидели в отдалении несметную массу судов. Сосчитать точно их издали было невозможно. В действительности вражеская армада насчитывала около 360 вымпелов. Это были как военные суда (парусные и паровые), так и транспорты с армией, артиллерией и обозом.

Вся эта огромная масса была окутана туманом и дымом. Адмиралы долго смотрели на эту громаду в подзорные трубы. Им обоим она несла славу и гибель.

Конечно, русский флот значительно уступал флоту союзников, но русские моряки были полны желания атаковать противника. Однако главнокомандующий сухопутными и морскими силами в Крыму А. С. Меньшиков, слепо выполнявший распоряжения царя, воспротивился этому.

Меньшиков после поражения на реке Альме увел войско к реке Каче, открыв неприятелю путь на беззащитный Севастополь.

Севастополь спасли тогда грубые ошибки союзного верховного командования, не решившегося на немедленную атаку беззащитного с суши города, а также решительность Корнилова, Тотлебена и Нахимова.

25 сентября база флота была объявлена на осадном положении, а через день вице-адмирал В. А. Корнилов принял командование гарнизоном.

Под его руководством за короткий срок были созданы укрепления сухопутной обороны, все корабли расписали по огневым позициям, обеспечивавшим эффективную поддержку сухопутных войск артиллерийским огнем на наиболее важных участках. Город был превращен в неприступную крепость.

17 октября 1854 года с восходом солнца начался первый штурм Севастополя. С восхода солнца загремели пушки. Три адмирала - Корнилов, Нахимов и Истомин - с рассвета руководили ответным огнем русских батарей и объезжали бастионы. На пятом бастионе Корнилов и Нахимов встретились и долго пробыли там под адским огнем неприятеля.

Это была последняя встреча замечательных флотоводцев России. В двенадцатом часу на Малаховом кургане Владимир Алексеевич был смертельно ранен ядром. Его последними словами были: «Отстаивайте же Севастополь!»

Защитники города следовали завету своего вождя. Длительная оборона города вошла в историю нашей Родины как одно из выдающихся военных событий XIX века и как пример высокого героизма русских воинов, которые в течение 349 дней вели успешную борьбу с превосходящими силами государств Западной Европы.

5 (17) октября 1854 года Севастополь впервые подвёргся бомбардировке англо-французскими войсками. В этот же день на Малаховом кургане погиб начальник штаба Черноморского флота, руководитель обороны города, вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов . Ему было 48 лет. Последними словами Корнилова были: “Отстаивайте же Севастополь! Благослови, господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот” .

Владимир Корнилов родился 1 февраля 1806 года в семье морского офицера, что, можно сказать, определило его дальнейшую судьбу. Окончив Морской кадетский корпус в чине мичмана, он получил назначение на Балтийский флот, а весной 1927 года уже служил на 74-пушечном линейном корабле «Азов» под командованием Лазарева . Михаил Петрович взял опеку над Корниловым и всерьёз занялся совершенствованием его офицерских навыков.

Результаты не заставили себя ждать. Уже в октябре того же года 21-летний мичман принял боевое крещение в Наваринском сражении с турками. По мнению Лазарева, он «был одним из самых деятельных, расторопных и исполнительных офицеров ».

В дальнейшем Корнилов уже сам командовал разными кораблями и их строительством; ходил в экспедиции и служил в должности начальника штаба эскадры Лазарева, определяя задачи для кораблей; участвовал в высадке десанта и боевых действиях на Кавказе. А ещё, перевёл с английского «Руководство для морских офицеров», написал книгу «Штаты вооружения и запасного снабжения военных судов Черноморского флота всех рангов», составил проект руководства о сигнальных флагах и разработал новый порядок службы на корабле, признанный образцовым.

При этом, в совершенстве владея всеми качествами военного моряка, Владимир Алексеевич живо интересовался наукой, искусством и литературой, с удовольствием и много читал, выписывая книги и журналы из России. Одно время Лазарев даже упрекнул его в излишнем увлечении романами, и, говорят, как-то раз, демонстративно выбросил в море несколько подобных книг. Уж очень ему хотелось, чтоб Корнилов изучал как можно больше специальной литературы по морскому делу и стал лучшим в своей профессии. Впрочем, будущему адмиралу удавалось и то и другое. 6 декабря 1848 года Корнилов был произведён в контр-адмиралы, а через два года утверждён в должности начальника штаба Черноморского флота.

«Контр-адмиралов у нас много, но легко ли избрать такого, который соединил бы в себе и познания морского дела и просвещение настоящего времени, которому без опасения можно было бы в критических обстоятельствах доверить и честь флага и честь нации? » – писал Лазарев в представлении Корнилова на должность.

2 сентября 1854 года 62-тысячная объединенная армия Англии, Франции, Сардинии и Турции, высадившись под Евпаторией, направилась к Севастополю. Началась героическая оборона города, которую и возглавил вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов, приняв командование над всеми войсками.

15 (27) сентября Корнилов объезжал оборонительную линию, то и дело, останавливаясь и разговаривая с солдатами. Те, кому не довелось лично услышать слова адмирала, узнавали их от других:

– Так и сказал?

– Вот так и сказал! Государь, говорит, надеется, что мы отстоим Севастополь.

– Так прямо и сказал?

– Вот те крест!

– Да нешто мы подведём отца родного, скорее умрём, чем отступим!

Буквально за несколько дней до этого у входа в Севастопольскую бухту, поперёк фарватера, были затоплены парусные корабли «чтобы заградить вход неприятельским судам на рейд и тем самым спасти Севастополь », как говорил Нахимов . Владимир Алексеевич с самого начала был противником этого и даже после принятия решения о затоплении кораблей князем Меншиковым, отказался его исполнять и высказал намерение выйти в море и дать бой неприятелю.

– Я свои приказы не отменяю. Отправляйтесь сейчас же и исполняйте,– надменно произнёс главнокомандующий.

– Я не сделаю этого, – вновь повторил Корнилов.

– Ну, так поезжайте в Николаев к своему месту службы, – раздражённо ответил светлейший князь. – Думаю, с вашими обязанностями прекрасно справится вице-адмирал Станюкович, – добавил он и позвал ординарца:

– Любезный, разыщи-ка мне…

– Остановитесь! – вскрикнул Корнилов. – Это самоубийство… то, к чему вы меня принуждаете… но, чтобы я оставил Севастополь, окружённый неприятелем – невозможно! Я готов повиноваться вам.

«Москва горела, а Русь от этого не погибла. Напротив, стала сильнее. Бог милостив! Конечно. Он и теперь готовит верному Ему народу русскому такую же участь », – говорил Корнилов

Владимир Алексеевич с самого начала понимал, что если враг высадиться на берег и начнёт атаку на суше, удержать Севастополь не удастся. Слишком большой перевес был у противника – в живой силе и техническом обеспечении. Если же атаковать неприятеля на море, навязывая ему абордажный бой, да взрывать его корабли, а если понадобится, то и вместе со своими, – можно нанести врагу такой урон, что он и вовсе откажется от высадки на берег и дальнейших боевых действий. Так думал Корнилов, но… приказ есть приказ, и он вынужден был подчиниться.

В дальнейшем, словно заранее зная, чем всё закончится, вице-адмирал не склонялся под свистящими пулями, не отсиживался в штабе, но нарочно, будто испытывая судьбу, рвался на передовой рубеж обороны, постоянно подбадривая защитников города. Казалось, он, предвидя финал, хотел отдать как можно больше тепла и любви своим подопечным, и вместе с тем, сделать хоть что-то, чтоб изменить предначертанное. Или наоборот – желал быстрее уйти, чтоб не видеть поражения. В любом случае, это была игра со смертью. Возможно, именно поэтому надел он в тот день злополучную шашку… Какую шашку, спросите вы? Скоро всё поймёте.

Вечером 4 (16) октября, Корнилов сказал пророческие слова: «Завтра будет жаркий день. Англичане употребят все средства, чтобы произвести полный эффект: опасаюсь за большую потерю от непривычки, многие из нас завтра слягут». Пришедший к нему капитан-лейтенант Попов напомнил Владимиру Алксеевичу приказание Государя – «чтобы он берёгся». Корнилов возразил:

«Не время теперь думать о безопасности; если завтра меня где-нибудь не увидят, что обо мне подумают?»

Рано утром 5 (по-старому стилю 17) октября неприятель открыл сильный огонь по русским батареям. Те в долгу не оставались, отвечая пушечными ядрами. Дым стоял такой, что солнце едва пробивалось сквозь него бледным пятном.

Корнилов прискакал на 4-ый бастион и не обращая внимания на летящие ядра и бомбы, ходил поочередно от орудия к орудию, разговаривая с расчётами, словно хотел лично воодушевить каждого солдата и матроса. Его сопровождающие едва поспевали за своим начальником.

Командир 5-го бастиона капитан-лейтенант Ильинский говорил вице-адмиралу: «Ваше превосходительство, зачем вы ездите по бастионам: вы доказываете тем, что в нас не уверены; я вас прошу уехать отсюда, я вам ручаюсь – я исполню свой долг ». Корнилов отвечал ему с загадочной улыбкой: «А зачем же вы мешаете мне исполнять свой долг? Мой долг – видеть всех» . Будто знал адмирал, что может увидеть эти лица в последний раз, словно стали они ему самыми близкими и родными, так, что наглядеться не мог…

Что же касается его подопечных, лицо Корнилова вызывало у них неподдельную радость и восторг, и готовы были они зубами рвать неприятеля, зная, что рядом их любимый командир и наставник.

Когда Владимир Алексеевич приехал на Малахов курган, 44-й флотский экипаж приветствовал его громогласными криками. «Будем кричать «ура» тогда, когда собьём английские батареи, а теперь пока только эти замолчали », – сказал адмирал, указывая на французов. Осмотрев нижний этаж Малаховой башни, Корнилов хотел взойти на верхнюю площадку – самое опасное место батареи, но Истомин решительно загородил ему дорогу. – Владимир Алексеевич, извольте не беспокоиться, всё там обстоит благополучно, – доложил он, не пустив адмирала наверх.

Вот, как описано пребывание Корнилова на батарее и его ранение в рассказе, опубликованном в газете «Московские ведомости» в 1855 году:

«…На 3-м бастионе ядра и бомбы сыпались как град, но адмирал тихо и спокойно говорил с каждым; признаюсь, мне было весело ехать рядом с ним: я слепо верил в его счастливую звезду и был спокоен, даже доволен ужасным перекрёстным огнём, чрез который мы проезжали.

Несколько раз предлагал я Владимиру Алексеевичу ехать домой, но какой-то злой дух его удерживал. «Постойте, – говорил мне адмирал, – мы поедем ещё к тем полкам (Бутырскому и Бородинскому), а потом госпитальною дорогой домой». Наконец, в половине 12-го часа, мы пошли к лошадям, и он упал: левая нога, у самого живота, была оторвана».

В Севастопольском музее истории Черноморского флота есть необычный экспонат, с которым связана одна легенда. Это шашка Корнилова, а точнее то, что от неё осталось после попадания ядра. Именно она первой приняла на себя фатальный удар, разлетевшись на части. Впрочем, когда узнаешь историю этой шашки, невольно задумываешься о её роли в гибели адмирала, и иначе, как проклятой, назвать её трудно… История эта, кстати, очень красочно описана в романе С. Н. Сергеева-Ценского «Севастопольская страда»:

«А знаешь, папа, кстати, что на днях наш Юрковский говорил? Будто Корнилов, адмирал, от какой-то шашки чеченской погиб». – «Как же так от шашки? От какой такой это… шашки?.. От ядра ведь… Что ты болтаешь?– всполошился Иван Ильич». – «Ядро ядром, конечно, а шашка какая-то тут тоже замешана…»

В 1853 году адъютант Корнилова мичман Григорий Железнов купил в Сухум-Кале старинную шашку дамасской стали, заплатив за неё всего 13 рублей!

«Почему же это?» – «Да так уж известно почему: головы бараньи, вот почему. Шашка, мол, это наговорная, и кто её только в сраженье наденет, тому капут! Она уж на тот свет столько отправила владельцев своих, что и не счесть, – старинной работы шашка!” – Железнов, конечно, хохотал, когда это рассказывал, а шашка оказалась такая, что любую другую, какую угодно, с одного удара пополам! А на самой и зазубринки нет… » (С.Н. Сергеев-Ценский «Севастопольская страда»).

Всё бы ничего, да только история эта не выдумана писателем, а взята с «Русского художественного листка» за 1856 год. В нём она появилась со слов одного из героев обороны Севастополя Фёдора Титова, который услышал её от своего брата Владимира, лейтенанта 40-го флотского экипажа – бывшего друга Григория Железнова , также погибшего при обороне Севастополя.

Владимир Титов – единственный, кто серьёзно отнёсся к поверью и стал уговаривать Железнова выбросить эту шашку как можно скорее. Григорий был непреклонен и только смеялся над суеверным другом.

5 ноября 1853 года пароход-фрегат «Владимир», на котором находились Корнилов с Железновым, наткнулся на турецкий пароход «Перваз-Бахри». В завязавшемся бою наступил момент, когда экипаж «Владимира» готов был пойти на абордаж. Готовясь к нападению, Железнов впервые надел на себя злополучную шашку. До абордажа дело так и не дошло, турки сдались, но шальная картечь сразила Железнова наповал. Вот как описал это сам Корнилов в письме к своей жене:

«Нам они вреда не сделали в отношении к пароходу, но одна сумасшедшая картечь убила наповал нашего достойного Железнова, так что взятие парохода, доставшегося с такого отчаянного бою, не принесло мне никакого удовольствия, а напротив, на всяком шагу напоминает, что флот наш лишился офицера, много, много ему обещавшего, а я помощника и друга, каких встречаем только раз в жизни. И надо же было выбрать его, когда убитых всего он да ещё матрос и раненых трое». Подтверждает это и одна из надписей на стене Владимирского собора на центральном холме Севастополя: «5 ноября. Въ бою при взятiи пароходомъ-фрегатомъ «Владимiръ» близ Пендераклiи турецкаго парохода «Первазъ-Бахри» убиты адъютантъ лейт. Григорiй Железновъ и 1 матросъ, ранены 3 нижнихъ чина».

Корнилов был сильно опечален гибелью своего адъютанта и на память о нём решил оставить ту самую шашку. Адмирал также считал суеверие предрассудком и даже думать не хотел о какой-либо роли поверья в смерти Железнова. Память-памятью – взять бы ему да повесить эту шашку на стену, ведь она адмиралу даже по уставу не положена, так нет же…

«Корнилову говорили, конечно: «Смотрите, ведь шашка-то, говорят, какая-то наговорная, да и по лейтенанту Железнову судя, что-то такое есть, в самом деле… Побереглись бы, ваше превосходительство!» Но Корнилов разве такой был, чтобы обращать на это внимание? Он только: «Пустяки, говорит, ерунда и суеверие бабье!» И как раз пятого октября, когда бомбардировка открылась и к штурму готовились, шашку эту на себя и надел, а раньше ни разу не надевал. Штурм, союзники врываются в Севастополь, на улицах свалка, сеча, – вот тут-то шашке этой и будет работа! А шашка кавказская довела его до Малахова и под ядро!.. Главное ведь, что и сама только и жила: пополам её ядро перехватило прежде, чем ногу Корнилова оторвать…» (С.Н. Сергеев-Ценский «Севастопольская страда»).

Вот как тут не предположить, что шашку, забытую до этого на несколько месяцев, он специально надел в тот день, чтоб испытать судьбу!

Однако на этом история шашки не заканчивается. Есть версия, что в музее хранится совсем другой клинок, а настоящий, после гибели адмирала попал в чьи-то руки и неизвестно, где находится сейчас…

Шесть часов умирал Корнилов. Периодически теряя сознание, он держался из последних сил, но, ни тени сожаления не было на его лице. «Отстаивайте же Севастополь» , говорил он офицерам, нёсшим его на руках. «Скажите моим сыновьям , – просил он священника, – чтобы они верно служили царю и отечеству ». Когда Истомин попытался обнадёжить его, мол, поправишься ещё, адмирал сказал с улыбкой: «Нет, нет – туда, где Михаил Петрович », имея в виду покойного Лазарева.

«Благословите, Владимир Алексеевич» , – попросил его Истомин со слезами на глазах. Корнилов исполнил просьбу, а Истомин не сдержался, зарыдал и припал к его изголовью. Затем он поднялся, закрыл лицо руками и выбежал из госпиталя.

Когда его несли на отпевание в Михайловскую церковь, встречные спрашивали:

– Кого несут?

– Корнилова.

В ответ раздавались то сдавленный стон, то безудержное рыдание. Раненые забывали про свою боль, опускаясь на колени перед телом любимого адмирала. Того, кто своим появлением поднимал боевой дух солдат и матросов, кого они всегда встречали дружным и радостным «ура!», больше нет. А вместе с его уходом угасала и надежда на победу в этой войне…

Узнав о гибели Владимира Алексеевича, император писал Меньшикову:

«Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова меня глубоко огорчила. Мир праху его. Вели положить рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживём до спокойных времён, поставим памятник на месте, где убит, и бастион называть по нём» .

Николай I назначил вдове Корнилова Елизавете Васильевне 5000 рублей серебром сверх пенсиона, который полагался ей из инвалидного комитета, а также приказал выдать 20000 из государственного казначейства для уплаты частных долгов покойного, определить сыновей Корнилова в пажи и выкупить его имения. В своём обращении на имя вдовы император отметил: «Я не могу более почтить покойного, как повторить его слова: «Я счастлив, что умираю за Отечество ».

Хоронили Владимира Алексеевича на следующий день – 6 (18) октября около шести вечера. Вот как описал похороны бывший флаг-офицер Корнилова капитан-лейтенант Жандр :

«Погребальное шествие тронулось по Екатерининской улице, мимо Петропавловской церкви. Множество офицеров с непокрытыми головами шли безмолвно за гробом, уносившим столько блестящих надежд… Картина была мрачная: среди тяжелого грохота пушек, треска разрывавшихся бомб и свиста ядер неслышно двигались два батальона и четыре полевых орудия; темнота ночи, быстро сменившая сумерки, освещалась пламенем факелов и огненными полётами бомб; горе написано было на всех лицах» .

Корнилов был погребен в склепе ещё недостроенного тогда собора Святого Владимира, рядом со своим учителем адмиралом Лазаревым. По приказу Нахимова, назначенного ранее на случай отсутствия Корнилова главнокомандующим флотом и морскими батальонами, на месте смертельного ранения Владимира Алексеевича юнга Дмитрий Бобырь и его товарищи выложили крест из вражеских ядер. Этот крест стал самым первым памятником прославленному адмиралу. Спустя несколько дней, по указу императора Николая I, бастион Малахова кургана стали именовать Корниловским.

Перед уходом из Севастополя англо-французские мародёры надругались над прахом русских адмиралов. Они вскрыли склеп, разбили крышки гробов, сорвали золотые эполеты с адмиральских мундиров. Об этом свидетельствует «Акт о глумлении англо-французских захватчиков над могилами русских адмиралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова, В. И. Истомина», датированный 23 апреля 1858 года. В 1931 году помещение, возведённого к тому времени над адмиральским склепом, собора было отдано под авиамоторные мастерские Осоавиахима. Склеп был вновь осквернён и засыпан мусором и землёй.

5 октября 1895-го года на Малаховом кургане был сооружён памятник Корнилову: на побитом ядрами постаменте, изображающем фрагмент укреплений бастиона, – фигура смертельно раненного адмирала. Изображён тот самый момент, когда он, собрав остаток сил, превозмогая нестерпимую боль, сказал свои заветные слова, ставшие священными для многих поколений: «Отстаивайте же Севастополь!»

Авторы монумента – генерал-лейтенант от кавалерии барон Александр Бильдерлинг и архитектор, академик Императорской Академии художеств Иван Шрёдер , участник обороны Севастополя. На передней части памятника начертаны последние слова Корнилова, сзади перечислены корабли, бывшие под его командованием и сражения, в которых участвовал адмирал. Рядом с постаментом – матрос Кошка с ядром в руках, готовый зарядить пушку.

Во время Великой Отечественной войны монумент был разрушен гитлеровцами. Бронзовую часть они вывезли в Германию, а постамент и цоколь были взорваны, осталась лишь груда камней. Восстановлен был памятник спустя 50 лет – в 1983 году, к 200-летию основания Севастополя.

В начале 90-х обратили внимание и на склеп во Владимирском соборе. Его расчистили, отремонтировали, а в 1992 году торжественно перезахоронили, наконец, останки знаменитых адмиралов.

Имя Корнилова – одно из самых значимых в истории Севастополя и всей России. Это наша история, наша боль и слава. Это имя, на примере которого выросло не одно поколение, которое, хочется верить, и в будущем будет служить воспитанию патриотизма.