Генерал-лейтенант Музыченко Иван Николаевич: биография, участие в войнах, плен, послевоенное время. Иван Николаевич Музыченко: биография Герой в плену

: неверное или отсутствующее изображение

Ива́н Никола́евич Музыче́нко (29 октября , Ростов-на-Дону - 8 декабря ) - советский военачальник, генерал-лейтенант (). В начальный период Великой Отечественной войны командующий 6-й армией . Один из советских генералов, попавших в плен к немцам.

Ранние годы

Родился 29 октября (10 ноября) 1901 года в Ростове-на-Дону в семье матроса торгового флота. Окончил трехклассную школу и 2 класса Учительской семинарии. С 1913 года два года работал переплетчиком, затем два года грузчиком в Выборгском порту.

Гражданская война

В 1917 году служил рядовым в царской армии, был на Северо-Западном фронте. В рядах Красной Армии с июня 1918 года . Участвовал в гражданской войне , 5 раз ранен: в голову, 3 раза в правую руку и один раз - в спину. В 1918 году участвовал в боевых действиях против повстанческих отрядов на Украине; в 1918-1920 годах - в Эстонии против местных формирований; в 1920 году на Западном фронте против поляков; в 1921 году на Тамбовщине против крестьян-повстанцев . С 1921 по 1926 годы служил комиссаром кавалерийского полка.

Межвоенный период

После войны

С мая по декабрь 1945 года проходил проверку в советской военной миссии по репатриации в Париже и в органах НКВД в Москве. 31 декабря 1945 года был восстановлен в кадрах Советской армии. В апреле 1947 года окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба , затем более полугода находился в распоряжении управления кадров Сухопутных войск. Ему предлагали ряд командных или штабных должностей в войсках или учебных заведениях, но Музыченко отказывался, ссылаясь на то, что здоровье его было очень сильно подорвано жестоким режимом фашистских лагерей. В связи с этим 8 октября 1947 года он был уволен в отставку. Жил в Москве, много лечился, периодически принимал участие в работе военно-научного общества при Центральном доме Советской армии. Умер генерал Музыченко 8 декабря 1970 года в Москве. Он был награждён орденами: Ленина (1946 г), 4 Красного Знамени (1938, 1940, 1946, 1957 гг), а также многими медалями.

Напишите отзыв о статье "Музыченко, Иван Николаевич"

Примечания

Сноски

Литература

• Коллектив авторов . Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. - М .; Жуковский: Кучково поле, 2005. - С. 157. - ISBN 5-86090-113-5 .

Ссылки

Отрывок, характеризующий Музыченко, Иван Николаевич

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»

Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.

Афанасенко В. И. Герой в плену // Донской временник. Год 2011-й / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2010. Вып. 19. С. 98-100..aspx?art_id=723

ГЕРОЙ В ПЛЕНУ

генерал-лейтенант Иван Николаевич Музыченко (1901-1970)

Прекрасен был Париж в конце мая сорок пятого. Пьянила весна Победы, город ликовал. И только в музее стояла торжественная тишина. Сухощавая седая дама из «бывших» вполголоса рассказывала большой группе экскурсантов о жизни и творчестве Мане, Сезанна, Гогена… Странной была эта группа измождённых седовласых мужчин в новеньких американских мундирах без знаков различия. Слушали внимательно и как-то отрешённо, вопросов не задавали и не переговаривались даже шёпотом.

Высокий сутулый военный с тёмными печальными глазами, чьё лицо прорезали глубокие морщины, застыл у небольшого полотна Ван-Гога «Заключённые на прогулке». Тюремный двор. Хоровод медленно движущихся фигур в серой арестантской робе. Один поднял лицо. Рыжие, ёжиком стриженные волосы. Автопортрет гениального художника. Слёзы катились по щекам, но мужчина, казалось, ничего не замечал.

Его окликнули: « - Иван Николаевич! Музыченко!..»

Тюремный двор на картине как две капли воды походил на каменный колодец внутреннего дворика замка-крепости Вюльцбург, выстроенного ещё в 1649 году на трёхсотметровой скале недалеко от Вейсенбурга, в Баварии. В крепости ещё в Первую мировую содержались пленные русские офицеры царской армии и в казематах можно было видеть нацарапанные на стенах надписи на русском языке.

22 июня 1941 года в портах Штеттин и Данциг были интернированы команды теплоходов «Хасан», «Волго-лес», «Днестр», «Эльтон», «Магнитогорск». После издевательств в лагерях Бланкенфельдт, Штутгоф двести моряков заключили в крепость-тюрьму Вюльцбург. 6 сентября 1943-го сюда из блока «7-С» Нюрнбергского лагеря военнопленных была доставлена группа узников. Оставив позади мост через широкий ров, высокие арочные ворота из серого, позеленевшего от времени камня, в бетонированный двор вступили двадцать один генерал и восемь полковников Советской Армии. Следом - ещё группа в сто тридцать человек - генералов поменьше, но свыше ста полковников. Бывших генералов и бывших полковников. Так считала охрана.

Генералов отвели в каземат. Полковников изолировали от моряков.

…Подъём. Проверка. Лающие вопли команд, стук деревянных башмаков по каменному полу, стук оловянных ложек о миски. Выход строем на прогулку: цепочка людей вытягивается в замкнутый круг и, шаркая по бетону башмаками, медленно движется по периметру тюремного двора против часовой стрелки. Почему-то всегда - против часовой…

Иван Николаевич Музыченко хорошо помнил всё, что было до плена.

Жуткую ночь, полыхающую пожарами, расцвеченную осветительными ракетами, громыхающую стрельбой. Ночь прорыва из окружения. Помнил туманное сырое утро 6 августа 1941-го. Семь танков - две «тридцатьчетвёрки» и пять «бетушек», облепленные бойцами и командирами, а внутри танков - командование 6-й армии - он, генерал-лейтенант Музыченко, член Военного совета дивизионный комиссар Попов, начальник штаба комбриг Иванов, командир 8-й танковой дивизии полковник Пётр Фотченков, начальник штаба 10-й танковой дивизии подполковник Виктор Породенко… Танки с ходу форсировали речку Ятрань и ворвались в занятую немцами Емиловку. Немцы, очевидно, приняли колонну из семи танков за своих и спокойно получали завтрак у полевых кухонь. Емиловку проскочили без потерь, а вот дальше… За селом, на развилке дорог, пять танков повернули налево, на Новосёлки, а «тридцатьчетвёрка» командующего и замыкающий БТ - направо, на Голованевск, где, по сведениям трёхсуточной давности, дралась 96-я горнострелковая дивизия соседней, 18-й армии. Уже перед самым Голованевском по танкам градом ударили снаряды. Оглушённый генерал вылез через верхний люк и потерял сознание.

Дальнейшее случилось словно не с ним. Допросы, во время которых лощёные, в выглаженных мундирах немецкие генералы и офицеры натянуто улыбались в объективы фотоаппаратов и кинокамер, окружив одеревеневшего, заторможенного от осознания своего позора советского генерала. Снова допросы, уже без фальшивых улыбок. Листовки и газеты со снимками тех офицеров и генералов, среди которых он, Музыченко, в кителе, на петлицах - по три звезды, а на груди - боевые ордена.

Пережить оглушающую безысходность плена помогла память о детстве. О далёком детстве ростовского пацана, зимой и летом пропадавшего на Дону…

Ветренный сентябрьский день 1911 года. Отец-моряк вернулся из плаванья, раздал немудрёные подарки. Ватага мальчишек сбежала мимо мельницы Парамонова к Дону, по рельсам догнала тихоходный паровозик-«кукушку», тянувший платформы с мешками, доехала до моста на Зелёный остров. Уже не вспомнить, кто затеял на спор доплыть через широкую протоку с быстрым течением, с водоворотами, где кружился плавающий мусор. Вода обжигала холодом, в глазах мельтешили красные круги, и лишь мальчишечье упорство спасло его тогда… Было ему ровно десять лет.

Нападение Германии командующий приграничной армией, расположенной во львовском выступе, встретил спокойно. Всю свою жизнь готовился к этой, большой войне. Опыт, боевой, командирский, у него был. В Красную армию пошёл добровольцем, семнадцати лет, - записался, накинув себе год. Воевал храбро, даже отчаянно. В 19-м, уже командиром эскадрона, вступил в партию большевиков. Отвага и мужество, военные успехи были отмечены редкой в те годы наградой - орденом Красного Знамени. Позже, за разгром контрреволюционных банд - ещё один орден! В 1927 году окончил Высшие кавалерийские курсы усовершенствования комсостава. И снова служба - полк, затем дивизия, которую принял от Г. К. Жукова. Отличился комбриг Музыченко при прорыве «линии Маннергейма» во время зимней войны с финнами: орден Ленина, повышение в звании.

В июне 1940-го учреждаются генеральские звания. В числе первых Иван Николаевич стал генерал-лейтенантом, а через месяц прибыл во Львов, в штаб 6-й армии Киевского Особого военного округа.

Три стрелковые и одна кавалерийская дивизии девять суток отражали натиск 17-й полевой армии вермахта у государственной границы. 1-я танковая группа барона Эвальда фон Клейста уже в первый день войны вбила клин на стыке с правым соседом, прорвалась на восток. 7 июля немецкие танки ворвались в Бердичев, за который неделю шли жестокие бои. В середине июля бронированные полчища Клейста повернули на юг, в тылы наших 6-й и 12-й армий. С 15 июля соединения двух армий сражались в условиях полуокружения, глубоко обойдённые с обоих флангов. Отступая, обескровленные дивизии создали круговую оборону, в центре которой располагались органы управления и войсковые тылы, а также - десятки госпиталей и санитарных поездов с ранеными. Командующим 12-й армией был Павел Григорьевич Понеделин, в своё время обучавший Музыченко на Высших курсах усовершенствования комсостава.

В ежедневных боях произошло распределение усилий двух армий. Войска Понеделина, составляя ударную группу, в дневное время наступали на восток, вдоль линии железной дороги Калиновка - Христиновка - Умань, оттесняя на десять-двенадцать километров танковые дивизии Клейста. Войска Музыченко днём вели арьергардные бои, сдерживая наседающего врага с севера, запада и юга, а ночью отходили на восток ровно настолько, насколько удавалось продвинуться ударной группе. Таким образом не допускалось сужение территории, занимаемой окружёнными войсками. 25 июля Генштаб передал обе армии из Юго-Западного в состав Южного фронта. Отбивая вражеские атаки и сами непрерывно контратакуя, войска медленно отходили на юго-восток.

1 августа подвижные соединения Клейста прорвались к Новоархангельску и соединились с 17-й полевой армией. Вокруг лесного урочища Зелёная Брама (центр - село Подвысокое), в течение недели остатки двух армий сковывали двадцать две вражеских дивизии, чем спасли тогда столицу Украины, выиграли время для укрепления обороны по рубежу Днепра. В ночь на 6 августа окружённые войска тремя колоннами двинулись на юг, на прорыв...

Суровый, немногословный, Музыченко решительно отверг все предложения о сотрудничестве с фашистами и дал гневную отповедь Власову на его предложение вступить в «Русскую Освободительную Армию». В концлагере, а затем в тюрьме замка Вюльцбург Иван Николаевич возглавил подпольную организацию генералов, оказавшихся в плену. А подпольную организацию офицеров возглавил полковник Гавриил Яковлевич Ермаченков, заместитель командира 33-й танковой дивизии, взятый в плен под Гродно 6 июля 1941 года. Обе организации действовали по указаниям генералов Лукина и Музыченко.

Горечь мыслей обострялась ночами. Они встретились в плену - бывшие однополчане, бывшие командиры полков 4-й Донской казачьей кавалерийской дивизии, бывшие командующие армиями Юго-Западного фронта - Музыченко, Михаил Иванович Потапов и Павел Григорьевич Понеделин.

О гибели четвёртого однополчанина, командовавшего в 41-м 26-й армией - Фёдора Яковлевича Костенко, генерал-лейтенанта, заместителя командующего Юго-Западным фронтом, рассказал командир 37-й танковой бригады, неунывающий татарин Мукарам Кагарманов, попавший в плен 28 мая 42-го под Харьковом. Генерал погиб 25 мая у села Петропавловки, где в степных балках, у перепаханных войною сёл и хуторов умирали в безнадёжных атаках на танковые дивизии немцев кавалерийские корпуса, а обезумевшие табуны коней, уже без всадников, дико ржали под пулемётным огнём «мессершмиттов». Перед смертью Фёдора Яковлевича ждал ещё один страшный удар - на его глазах был убит любимый старший сын Пётр.

Пленные генералы хорошо знали печально знаменитый приказ Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 года за номером 270. В этом приказе обвинялись в трусости и добровольной сдаче в плен командующий 12-й армией Понеделин и командир 13-го стрелкового корпуса генерал Кириллов. Многие поверили, и демонстрировали презрение «изменникам», пытались учинить над ними расправу. Музыченко и Лукину удалось переубедить особо горячих, изменить их отношение к боевым генералам, до последней возможности сражавшихся с врагом.

К сожалению, спасти их уже на Родине не удалось. Павла Григорьевича Понеделина и Николая Кузьмича Кириллова на основе ложных обвинений 31 декабря 1950 года приговорили к расстрелу. 29 февраля 1956 года оба героя были реабилитированы.

21 апреля эсэсовцы построили заключённых в колонну и погнали в горы. Тяжелобольных генералов В. Н. Сотенского и Г. П. Пономарёва и девятерых офицеров охранники расстреляли прямо на нарах.

Почти месяц их лечили в госпитале на берегу Дуная. В конце мая чуть окрепших генералов доставили в Париж, в представительство советской военной миссии. Были приёмы, встречи, экскурсии по дворцам и музеям.

21 июня самолёт доставил генералов в Москву. До декабря Иван Николаевич проходил государственную проверку. Его поведение в плену получило высокую оценку. Музыченко восстановили в звании, в партии, вернули награды. И вскоре назначили заместителем командующего Приволжским военным округом.

В конце 1946-го его направили на Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба, которые он окончил через год. Но ранения, контузии, физические и нравственные лишения в плену подорвали здоровье командарма. В декабре 1947 года Иван Николаевич вышел в отставку…

В Москве, на Мосфильмовской, в небольшой скромно обставленной квартире, Юрий Иванович Музыченко показывает мне своеобразный уголок-музей, посвящённый памяти отца. Знают ли об Иване Николаевиче земляки-ростовчане?

В ХОДЕ КАМПАНИИ лета 1941 года в плен к немцам попало значительное число советских генералов. Назовем лишь некоторых из них: генерал-лейтенант Д.М. Карбышев, командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко, командующий 12-й армией генерал-майор П.Г. Понеделин, командующий 19-й армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Н.К. Кириллов, командир 113-й стрелковой дивизии генерал-майор Х.Н. Алавердов, командир 172-й стрелковой дивизии генерал-майор М.Т. Романов, заместитель командира 62-й бомбардировочной авиационной дивизии генерал-майор Г.И. Тхор и ряд других. Большинство советских генералов держалось в плену мужественно, отказываясь от любого сотрудничества с оккупантами, которое в 1941 году им предлагалось в виде выдачи военных секретов.
Многие из них, как, например, генералы Карбышев, Алавердов, Романов, Никитин, Тхор были зверски убиты в немецком плену. Такие, как генералы Музыченко, Понеделин, Снегов, Тонконогов, Скугарев, Абрамидзе, Лукин, были в 1945 году освобождены Советской Армией, восстановлены в званиях и продолжили службу в рядах Советских Вооруженных Сил. Но были и другие. Так, в июне 1941 года на сторону немцев добровольно перешел начальник штаба 6-го стрелкового корпуса 6-й армии Юго-Западного фронта генерал-майор Б.С. Рихтер. Он поступил на службу в немецкую военную разведку, возглавлял обучение в школе диверсантов. В августе 1945 года по приговору военного трибунала Рихтер был расстрелян за измену Родине.
Таким образом, мы видим, что уже в 1941 году немцы располагали достаточным числом представителей советского генералитета, из которых нацисты при желании могли попробовать сделать главу «антисталинского сопротивления». Но ничего подобного не произошло. Единственно, что пытались выведать немцы у пленных генералов, это концентрация советских войск, номера дивизий, имена командующих.
Даже генерала Рихтера, добровольно перешедшего на немецкую сторону, нацисты законспирировали, дали ему псевдоним «Рудаев» и послали в режиме строгой секретности в разведшколу. То есть мы не встречаем ни одной сколько-нибудь серьезной попытки использовать пленных генералов в политических целях. Хотя, казалось бы, 1941 год был наиболее благоприятным временем для создания антисталинской силы из советских военнопленных. В 1941 году не было создано ни одного самостоятельного русского воинского объединения!
Нацисты в 1941 году полагали, что никакого «российского правительства», никакой «русской армии» им не нужно, что Россия должна стать просто колонией Третьего рейха. Почему же в 1942 году, взяв в плен генерала А.А. Власова, германское командование начало активную кампанию по пропаганде этого пленного советского генерала, предложившего ему свои услуги? Была ли причина этого в личности Власова или в изменившейся военно-политической обстановке на Восточном фронте? Попробуем ответить на этот вопрос.
ГЕНЕРАЛ Андрей Андреевич Власов родился 1 сентября 1901 года в деревне Ломакино Нижегородской губернии в многодетной крестьянской семье. В раннем юношеском возрасте Власов поступил в духовное училище, а по его окончании в семинарию в Нижнем Новгороде. Однако учеба была прервана революцией. Когда Власов понял, что революция крайне враждебна церкви, он немедленно бросил семинарию и пошел учиться на агронома, а весной 1920 года вступил в Красную Армию. Так впервые ярко проявляется главная черта личности Власова - приспособленчество.
Власов быстро поднимался по служебной лестнице, командовал ротой, служил в штабе на оперативной работе.
Апологеты Власова пытаются нас уверить, что «нет ни малейшего упоминания об участии Власова в коммунистической деятельности». Мы не знаем, что имеется в виду под «коммунистической деятельностью». Если участие в слете юных пионеров, то, конечно, Власов этим не занимался. Но зато в 1937-1938 годах Власов принимает активное участие в деятельности военного трибунала Киевского военного округа, который вынес не один смертный приговор, о чем сам генерал с гордостью писал в своей автобиографии в 1940 году. В партийной характеристике Власова 1938 года говорится: «Много работает над вопросами ликвидации остатков вредительства в части».
Осенью 1938 года Власова направляют в Китай, где он становится военным советником Чан Кайши. Должность военного советника предполагает разведывательную деятельность, и Власов, конечно, ею занимался. Но, видимо, его деятельность была неудовлетворительной, потому что уже через год его отзывают из Китая. Имеется информация, что Власов чем-то скомпрометировал себя в Китае и даже был исключен из партии, однако кто-то сделал все, чтобы замять дело. Кто они, эти доброжелатели?
После возвращения из Китая Власова вновь направляют на работу с личным составом. Любопытно, как Власов оказался во главе 99-й дивизии: инспектируя 99-ю стрелковую дивизию, Власов выяснил, что ее командир изучал тактику боевых действий вермахта, о чем Власов и сообщил в рапорте. Комдив был арестован, а Власов назначен на его место. Во время командования вверенной ему 99-й стрелковой дивизии Власов проявил жестокое рвение в наведении дисциплины.
В 1940 ГОДУ Власова производят в генерал-майоры, награждают орденом Красного Знамени и дают в подчинение 4-й механизированный корпус в Киевском военном округе. Войну Власов встретил под Львовом. Его 4-й механизированный корпус воевал хорошо. За умелое командование корпусом Власова назначают командующим сформированной 8 августа 1941 года 37-й армией Юго-Западного фронта.
Перед 37-й армией стояла сложная и ответственная задача: отстоять Киев. 37-я армия составляла костяк Киевского укрепленного района. В тяжелейших условиях битвы за Киев 37-я армия генерала Власова проявила мужество и упорство, отражая яростные атаки противника. Несмотря на численное превосходство, немцам так и не удалось взять Киев в открытом бою. В этом, безусловно, была заслуга и генерала Власова.
В конце августа - начале сентября немецкие части Гудериана и Клейста обошли Киев с флангов и взяли в кольцо обороняющиеся советские войска. 19 сентября командование фронтом приказало 37-й армии отойти. Киев был взят немцами. 37-я армия оказалась в окружении и стала пробиваться из него. Полтора месяца Власов с остатками своей армии блуждал по лесам, пока 1 ноября, пройдя 500 км, не вышел к своим в районе Курска - изможденный и больной (от переохлаждения у Власова начался тяжелый отит).
Однако генерал А.Н. Сабуров, который в начале войны был офицером НКВД, с уверенностью утверждал, что Власов перед выходом из вражеского тыла уже побывал в немецком плену и был «отпущен» немцами, взяв перед ними обязательства содействовать успехам гитлеровских войск. Интересно при этом, что почти весь штаб Юго-Западного фронта погиб в боях за Киев.
Контрразведчики передали эту информацию начальству, но никакой реакции на нее не последовало, что уже само по себе в условиях 1941 года очень странно. Интересно, что после выхода из окружения Власов не был подвергнут никакой проверке. Наоборот, советское руководство выказывает ему всяческое расположение. В середине ноября Власова вызывает к себе Сталин и поручает ему возглавить формирование 20-й армии, которая должна оборонять Москву. Это была первая встреча Власова со Сталиным. Об этом сам Власов пишет в письме своей жене: «Ты не поверишь, дорогая Аня! Какая радость у меня в жизни. Я беседовал с самым большим нашим Хозяином. Такая честь выпала мне еще первый раз в моей жизни».
С этого момента легенды вокруг имени Власова приобретают просто невиданный характер. Если верить этим легендам, Власов, несмотря на болезнь, формирует 20-ю армию. И кидает ее в бой против танковых частей вермахта. И тут, согласно легенде, происходит невообразимое: лишенная танковой и авиационной поддержки, армия Власова наголову громит немецкую армию Моделя и отбрасывает немцев на 100 км. «Такого в истории РККА еще не было, - восхищается один из апологетов Власова. - Было от чего получить прозвище «спаситель Москвы».
Однако все эти восторги ни на чем не основаны. Непосредственного участия ни в формировании, ни в наступлении 20-й армии генерал Власов не принимал! Он находился с ноября по декабрь в госпитале, лечил больное ухо. Фактическим командующим 20-й армией был начальник ее штаба - полковник Л.М. Сандалов. Под фактическим руководством именно полковника Сандалова 20-я армия освободила Красную Поляну, Солнечногорск, Волоколамск. За эти успехи 27 декабря 1941 года Сандалов был удостоен генеральского звания.
Апологеты Власова пытаются нас уверить, что это позднее искажение фактов, что именно Власов командовал 20-й армией, но как раз факты опровергают эти утверждения. Имеется ответ на запрос военного совета 20-й армии, в котором начальник штаба Юго-Западного фронта П.И. Бодин сообщает, что командующий Власов сможет прибыть к войскам не ранее 25-26 ноября 1941 года из-за воспаления уха.
ПОСЛЕ Московской битвы Власов превращается в некую полулегендарную фигуру. Почему-то именно к нему потянулась вереница иностранных журналистов. Несколько американских журналистов (Лезер, Керр, Зульцбергер и др.) 17 декабря 1941 года получили у генерала Власова интервью в его штабе под Москвой. Француженка Ева Кюри получила у него интервью несколькими неделями позже. Заметим, что почти все корреспонденты были американцами. Американцы в своих репортажах писали о полководческом даровании Власова, о его популярности в войсках и т.д.
Кроме иностранцев хвалу Власову поспешили воспеть и отечественные мастера художественного слова. В марте 1942 года 20-ю армию Власова посещает И.Г. Эренбург. «Генерал Власов разговаривает с бойцами, - писал Эренбург 11 марта 1942 года в «Красной звезде» в статье «Перед весной». - Любовно и доверчиво смотрят бойцы на своего командира: имя Власова связано с наступлением - от Красной Поляны до Лудиной Горы. У генерала рост метр девяносто и хороший суворовский язык».
Апологеты Власова приводят смехотворное объяснение этому интересу к Власову: мол, генерал был «любимцем Сталина», Сталин ему доверял, потому и допускал до него иностранцев да Эренбурга. Как будто Сталин не доверял Жукову, Рокоссовскому, тому же Сандалову!
Постоянные славословия вскружили голову и без того крайне честолюбивому и не очень умному генералу. В своих письмах жене он хвастливо пишет: «Ведь недаром я получил звание генерал-лейтенанта и орден Красного Знамени, и я два раза лично беседовал с нашим великим Вождем. Это, конечно, так не дается. Тебе уже, наверное, известно, что я командовал армией, которая обороняла Киев. Тебе также известно, что я также командовал армией, которая разбила фашистов под Москвой и освободила Солнечногорск, Волоколамск и др. города и села, а теперь также командую еще большими войсками и честно выполняю задания правительства и партии и нашего любимого вождя тов. Сталина».
Создается впечатление, что Власову хотят создать положительный образ за границей. Не вызывает сомнений, что раскрутка Власова шла из каких-то высоких советских кругов. Но кто это мог делать и зачем?
ДЛЯ ТОГО чтобы попытаться ответить на это вопрос, нужно вернуться в 1937-1938 годы. Летом 1937 года НКВД объявило о раскрытии заговора военных против Сталина. С легкой руки Хрущева и «прорабов перестройки» принято считать, что никакого заговора не было, а просто маньяк Сталин расстрелял цвет своей армии накануне войны. На самом деле объективные данные говорят в пользу существования этого заговора. Сегодня можно считать установленным, что заговор группы военных против Сталина действительно существовал. Во главе его стояли М.Н. Тухачевский, И.Э. Якир, И.П. Уборевич и ряд других высокопоставленных военных. Тогда, в 1937-1938 годах, удалось обезвредить только верхушку заговора, но очень многие из его участников, рангом пониже, остались на свободе.
Любопытно, что предшественником Власова в должности советника Чан Кайши в Китае был не кто иной, как маршал В.К. Блюхер. Блюхера, как и Власова, китайский генералиссимус очень уважал и ценил. В 1929-1938 годах Блюхер - командующий отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией. По своей должности и влиянию, которое Блюхер имел в регионе, он был военным диктатором советского Дальнего Востока. Блюхер и Власов были лично знакомы: об этом говорит тот факт, что до августа 1938 года в кабинете Власова висел портрет Блюхера с дарственной надписью.
Кстати, вполне возможно, что Власова послали в Китай с одной целью: дать ему возможность успешного продвижения по службе, как было, например, с Д.Г. Павловым, которого И.П. Уборевич направил в Испанию исключительно для создания ему успешных предпосылок для служебного роста...
Весной 1942 года Ставка планировала операцию по прорыву к Запорожью. Поэтому Сталин отправил Власова на Юго-Западный фронт заместителем командующего. Но вдруг вместо Юго-Западного фронта Власов был назначен заместителем К.А. Мерецкова, командующего Волховским фронтом. Кто был инициатором этого переназначения? На этот счет имеются разные мнения.
Уже позже, когда стало известно, что Власов перешел на сторону немцев, пораженный и удрученный Сталин бросил Н.С. Хрущеву следующий укор: «А вы его хвалили, выдвигали его!» Скорее всего, речь шла о выдвижении Власова на Волховский фронт. Имя Хрущева в связи с Власовым появляется не в первый раз. Именно Хрущев рекомендовал Сталину назначить Власова командующим 37-й армией под Киевом. Именно Хрущев первым встретил Власова после выхода генерала из окружения под Киевом. Это Хрущев оставил нам воспоминания о вышедшем Власове «в крестьянской одежде и с привязанной на веревке козой».

(Окончание следует.)
Статья представляет собой сокращенный вариант материала российского историка Петра Валентиновича Мультатули «Власов. История предательства».

На снимках: схема Любанской операции 1942 года; К.Е. Ворошилов инспектирует войска в ходе Любанской операции.

С первых дней войны 6-я армия Юго-Западного фронта вела оборонительные бои в приграничном сражении северо-запада Львова. «Три стрелковые и одна кавалерийская дивизии девять суток отражали натиск 17-й полевой армии вермахта у государственной границы, - напишет В.И. Афанасенко в очерке о генерале Музыченко. - 1-я танковая группа барона Эвальда Клейста уже в первый день войны вбила клин на стыке с правым соседом, прорвалась на восток. 7 июля немецкие танки ворвались в Бердичев, за который неделю шли жестокие бои. В середине июля бронированные полчища Клейста повернули на юг, в тылы наших 6-й и 12-й армий. С 15 июля соединения двух армий сражались в условиях полуокружения, глубоко обойденные с обоих флангов. Отступая, обескровленные дивизии создали круговую оборону, в центре которой располагались органы управления и войсковые тылы, а также - десятки госпиталей и санитарных поездов с ранеными. Командующим 12-й армией был Павел Григорьевич Понеделин, в свое время обучавший Музыченко на Высших курсах усовершенствования комсостава.

В ежедневных боях произошло распределение усилий двух армий. Войска Понеделина, составляя ударную группу, в дневное время наступали на восток, вдоль линии железной дороги Калиновка - Христиновка - Умань, оттесняя на десять - двенадцать километров танковые дивизии Клейста. Войска Музыченко днем вели арьергардные бои, сдерживая наседающего врага с севера, запада и юга, а ночью отходили на восток ровно настолько, насколько удавалось продвинуться ударной группе. Таким образом, не допускалось сужение территории, занимаемой окруженными войсками».

25 июля и 6-ю и 12-ю армии передали Южному фронту. На этот момент в армии генерала Музыченко были только три поредевших корпуса: два стрелковых и один механизированный. А ведь еще недавно их было целых пять: два стрелковых, два механизированных и один кавалерийский.

С 1 по 5 августа, когда дивизии танковой группы генерала Клейста вышли к Новоархангельскому, где соединились с 17-й полевой армией вермахта, вокруг лесного массива Зеленая Брама все, что осталось от двух армий, сковывали двадцать две дивизии противника, оттянув время для укрепления обороны по рубежу Днепра.

Тылы армии были выведены четырьмя колоннами еще 27–28 июля в Днепропетровск. Но только в ночь на 6 августа окруженные под Уманью тремя колоннами двинулись на прорыв, на юг…

Начальник разведотдела 6-й армии подполковник В. Новобранец свидетельствует: «Генерал Понеделин решение на прорыв принял в ночь с 4 на 5 августа. Прорыв наметили в ночь с 5 на 6 августа. Решили прорываться без артподготовки. А впереди вместо танков пустить тракторы и тягачи. Я узнал об этом решении вечером 5 августа. Будучи уверен, что это решение приведет нас к катастрофе, я побежал к командующему 6-й армией генералу Музыченко.

Товарищ командующий, - говорю, - решение прорыва на юг - неправильное. На этом направлении мы из окружения не выйдем и все погибнем. Смотрите сюда. Смотрите на карту. Вот, в направлении на Первомайск находится самая сильная группировка немцев. Здесь уже танковая армия Клейста. Если даже мы прорвемся к Первомайску, то окажемся еще дальше от своих, завязнем в тылу немецких и румынских армий, и танки Клейста здесь нас уничтожат. Это самоубийство! О чем вы думали, когда принимали такое решение?

Музыченко лежал на кровати. С каким-то безразличием ко всему он выслушал меня и неторопливо сказал:

Мы выполняем директиву Ставки. Войска сосредотачиваются к месту прорыва… Если изменим решение, нужно делать новую перегруппировку… а немцы в это время перейдут в атаку и сомнут нас. Кроме того, товарищ подполковник, я уже не командующий. Командующий всей группой - генерал Понеделин».

Начальник Разведотдела армии подполковник Новобранец в своих воспоминаниях напишет, как покидал свой штаб накануне прорыва генерал-лейтенант: «В штабе 6-й армии после контратаки уже никого из начальства не осталось. Командующий армией генерал Музыченко сел в танк и уехал в неизвестном направлении. Исчезли и оба члена Военного совета Грищук и Попов. Уехал на танке начальник штаба армии комбриг Иванов и начальник Оперативного отдела полковник Меандров. В общем, штаба не существовало».

О том, что будет потом, командующий 6-й армией не забудет никогда: «Помнил туманное сырое утро 6 августа 1941-го. Семь танков - две “тридцатьчетверки” и пять “бетушек”, облепленные бойцами и командирами, а внутри танков - командование 6-й армии - он, генерал-лейтенант Музыченко, член Военного совета дивизионный комиссар Попов, начальник штаба комбриг Иванов, командир 8-й танковой дивизии полковник Петр Фотченков, начальник штаба 10-й танковой дивизии подполковник Виктор Породенко… Танки с ходу форсировали речку Ятрань и ворвались в занятую немцами Емиловку. Немцы, очевидно, приняли колонну из семи танков за своих и спокойно получали завтрак у полевых кухонь. Емиловку проскочили без потерь, а вот дальше… За селом, на развилке дорог, пять танков повернули налево, на Новоселки, а “тридцатьчетверка” командующего и замыкающий БТ - направо, на Голованевск, где, по сведениям трехсуточной давности, дралась 96-я горнострелковая дивизия соседней, 18-й армии. Уже перед самым Голованевском по танкам градом ударили снаряды. Оглушенный генерал вылез через верхний люк и потерял сознание» (В.И. Афанасенко).

По воспоминанию В. Новобранца, начало прорыва из-за опоздания с перегруппировкой началось на полтора часа позже, в 2.30 6 августа. Вот что он пишет: «По сигналу красных ракет взревели тракторы и тягачи… и двинулись в атаку. Их было около сотни. Мужественные трактористы, подлинные герои, шли на верную гибель и первыми подставляли себя под огонь фашистов. Трактористы подняли такой треск, гул и лязг, что немцы перепугались мощного “танкового” удара и стали быстро отходить. Пехотные части без препятствий двинулись за тракторами и тягачами…

А что же танки? Неужели не было ни одного?

Были. Хотя и немного: в 6-й армии было пять танков командования. Это последние танки, вместо того чтобы принять участие в прорыве, в этот решающий момент увозили командование 6-й армии. Укатил в танке командующий генерал Музыченко, захватив моего помощника капитана Ободовского…»

МУЗЫЧЕНКО Иван Николаевич (10 сентября 1901 года). Русский. Генерал-лейтенант (1940). Родился в Ростове-на-Дону в семье матроса торгового флота. Окончил трехклассную школу и 2 класса Учительской семинарии. С 1913 года два года работал переплетчиком, затем два года грузчиком в Выборгском порту. Рядовым служил в Русской армии (1917).

В Красной армии с 1918 года. Окончил Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава (1927).

В годы Гражданской войны в должности военкома снабжения бригады и комиссара кавалерийского полка (1921–1926) воевал против отрядов С.Н. Булак-Балаховича, А.С. Антонова, в Чечне и Дагестане (1918–1926). Пять раз был ранен: в голову, 3 раза в правую руку и 1 раз в спину.

После войны Музыченко командовал кавалерийским эскадроном, был помощником командира кавалерийского полка по хозяйственной части. С 1932-го - командир и комиссар кавалерийского полка, с 1937-го - командир кавалерийской дивизии, с 1938-го - преподаватель на Кавалерийских курсах усовершенствования комсостава РККА. В звании комбрига участвовал в советско-финской войне. Командовал 4-й стрелковой дивизией. 21 марта 1940 года ему было присвоено звание комдива. 4 июня 1940 года стал генерал-лейтенантом. В июне назначен на должность командира 6-го стрелкового корпуса, а в июле 1940-го - командующим войсками 6-й армии Киевского особого военного округа. Награжден двумя орденами Красного Знамени (1938, 1940).

10-я танковая дивизия вступила в свой первый бой 23 июня 1941 года. Это был бой после марша, в районе Радзехува и Бродов, сразу против двух пехотных дивизий вермахта. 26 июня эта дивизия под командованием генерала Огурцова участвовала в контрударе механизированных корпусов Юго-Западного фронта. Понеся потери, в дальнейшем она прикрывала отход войск фронта. Примечательно, что, дважды попадая в окружение (у Берди-чева и под Уманью), это соединение выходило из него…

Начальник разведотдела 6-й армии подполковник В. Новобранец о генерале Огурцове будет отзываться без всякого преувеличения только хорошо: «В 23.00 я со своей группой разведчиков прибыл на западную окраину Подвысокого к генералу Огурцову. Его части только что штыковой контратакой отбросили немцев и заняли позиции, утерянные днем. О генерале Огурцове я слышал много хороших отзывов еще раньше, первая моя встреча с ним подтвердила их.

Генерал Огурцов был человеком смелым, мужественным во всем значении этого слова. Солдаты его любили за простое и дружеское к ним отношение, за очень тонкое и умное понимание солдатских дум и настроений. В военном отношении Огурцов был высокообразованным человеком и талантливым командиром. Когда я доложил ему о решении командования, он схватился за голову:

Что они делают? Я же говорил Музыченко, что нельзя рваться на юг. Мы только Тюленеву поможем отвести войска на восток, а сами погибнем. Где же это видано, чтобы две армии обеспечивали отход одной армии Тюленева?!»

В боевой характеристике на генерала Огурцова, подписанной командующим 6-й армией генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко, говорится: «10-я танковая дивизия с первых дней войны ведет упорные бои с противником, нанося ему большие потери. Дивизия для выполнения боевых задач перебрасывалась на самые ответственные и опасные участки и с задачами справлялась. Под руководством тов. Огурцова дивизия имеет большие боевые подвиги. Сам лично тов. Огурцов проявлял на фронте мужество и бесстрашие».

О пленении генерала Огурцова в официальных источниках говорится следующее: «В начале августа армия была окружена противником в районе г. Умань. В ходе тяжелых боев часть войск прорвалась из окружения, остальные были захвачены в плен. Среди пленных был и командир дивизии генерал-майор С.Я. Огурцов».

ОГУРЦОВ Сергей Яковлевич (5 июля 1898 года). Русский. Генерал-майор танковых войск (1940). Родился в селе Рождество Дорогобужского уезда Смоленской губернии в семье рабочего. После окончания сельской школы работал наемным чернорабочим на мануфактурной фабрике «Эмиль-Циндель» в Москве. В феврале 1917-го призван в Русскую армию. Службу проходил до декабря, младший унтер офицер. Участник Первой мировой войны на Западном фронте.

15 августа 1918 года вступил в Красную армию. Окончил Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава РККА в г. Новочеркасске (1927), академические курсы технического усовершенствования комсостава при Военно-технической академии РККА в Ленинграде (1931).

В годы Гражданской войны проходил службу сначала отделенным командиром Особого кавалерийского полка, затем командиром взвода, помощником командира и командиром эскадрона. Участвовал в боях с войсками генерала Деникина под Воронежем. С июня 1920-го - командир взвода, а затем командир эскадрона 35-го Егорлыкского кавалерийского полка в составе 6-й кавалерийской дивизии 1-й конной армии. Воевал с белополяками на Юго-Западном фронте, участвовал в боях на львовском направлении. После окончания войны с Польшей вместе с дивизией убыл на Южный фронт. Командиром эскадрона 32-го Белоглинского кавалерийского полка сражался с врангелевскими войсками под Армавиром и в Крыму, участвовал в ликвидации вооруженных формирований Махно на Украине.

После войны Огурцов продолжал командовать эскадроном в том же полку, в составе войск Западного фронта. В октябре 1924-го переведен в 36-й Новоград-Волынский кавалерийский полк, где исполнял должности начальника полковой школы и командира эскадрона. После окончания курсов службу продолжил в том же полку и в тех же должностях. В 1931 году назначен командиром дивизиона 7-го механизированного полка 7-й кавалерийской дивизии в Минске. С ноября 1932-го командовал батальоном в 4-й механизированной бригаде в Бобруйске, с июня 1935-го - 24-м механизированным полком 24-й кавалерийской дивизии в Лепеле. С февраля 1939-го - помощник командира по строевой части 24-й легкотанковой бригады в Новоград-Волынском. 16 февраля присвоено звание полковника. Участвовал в походе в Западную Украину. 7 января 1940-го назначен командиром 35-й танковой бригады Северо-Западного фронта, а в феврале - командиром 123-й стрелковой дивизии. Принимал участие в советско-финской войне. С апреля 1940 г. командовал 58-й стрелковой дивизией, а с июня - 10-й танковой дивизией. 5 июня 1940 года присвоено звание генерал-майора. Награжден двумя орденами Красного Знамени (1928, 1940).

Из заявления
в Партийное бюро Арсенала 22

полковника Голтвяницкого Николая Александровича,
помощника начальника 5-го отделения штаба 141 сд. (в 1941 г.)

В начале Отечественной войны я находился в 141 стрелковой дивизии на должности Временного зам. начальника штаба дивизии по тылу. Выступили на фронт 18 июня 1941 года и 23 июня мы вступили в бой с противником в составе 6 Армии.
30 июня 1941 г. в районе Подвысокое-Первомайск на реке Синюхе были окружены немцами 6, 12, 26 и другие армии, в том числе и 141 стрелковая дивизия, где находился я.
По получении приказа о выходе из окружения и прорыва цепей окружения было приказано уничтожить всю документацию, как общего порядка, так и партийную. После дачи такого распоряжения командир 141 сд генерал-майор Тонконогов и начальник штаба дивизии полковник Бондаренко лично проверяли выполнение приказов. В этот период многие коммунисты уничтожали свои партийные билеты.

В час ночи на 1-е августа 1941 г. по приказу командующего армией (группы по прорыву) генерал-лейтенанта Музыченко мы пошли на штурм колец окружения. Прорвали одно кольцо, а их было пять колец. Подойдя к пункту Ново-Одесса, пошли на штурм, стали прорываться, но столкнулись с очень большими силами противника.
Немцы, пойдя на нас в наступление, раскололи нашу группу на несколько частей. В тех боях погиб командир дивизии (генерал-майор Тонконогов был пленен в р-не села Подвысокого) и начальник штаба.
7 августа в этом районе мы, ведя усиленные бои с наступающим противником, усиленным танками армии фон Клейста, несли большие потери. В то время нашей группой командовал начальник артиллерии 37 стрелкового корпуса (фамилии не помню), а комиссаром был полковой комиссар из 80 стрелковой дивизии.

Я был выдвинут на должность начальника штаба этой группы. Комиссаром штаба был батальонный комиссар Липецкий. Немецкие войска повели решительное наступление и прорвались. В это время был тяжело ранен командир группы и комиссар. Они стали уничтожать свои партбилеты.
И по предложению батальонного комиссара Липецкого, который уничтожил свой партбилет, я тоже свой билет спрятал в фундамент дома, при налете и бомбежке авиацией противника этот дом был разбит от попадания бомб.
В ночь на 9 августа 1941 года мы, разбитые на отдельные группы, все-таки прорвались и стали продвигаться по немецким тылам в направлении линии фронта: Николаев, Херсон, Борислав, Кривой Рог. 24 августа 1941 г. в р-не Днепродзержинска мы форсировали Днепр и поступили в распоряжение штаба вновь формировавшейся 6 Армии. 9 сентября 1941 года я получил назначение в 261 стрелковую дивизию на должность Зам. начальника штаба.

Воспоминания генерал-майора Я.И. Тонконогова,
командира 141СД 37СК 6А

Киев. 19.03.1983 г.

19.06.41. 141-я СД идет на запад. Приказ командира корпуса Зыбина: ночными маршами выйти на рубеж новой границы. Ямполь - привал. Там, за старой границей, рокадная дорога. Главные силы дивизии идут в две колонны. Перекресток. По рокадной дороге со стороны Проскурова едет Зыбин, проверял 80-ю дивизию.
Встретил, доложил. А шли мы с холостыми патронами. Спросил его: "Читал Ваш приказ товарищ Комбриг, написанный на основании приказа командующего 6 армии. Идем к границе с лагерным имуществом, автобат. А без боеприпасов? Разрешите вернуть одну роту автобата, взять боекомплекта на дивизию. Или запросите командующего 6А".
Слушал, покивал головой: "Я Вас понимаю, Яков Иванович. Но я отсидел 33 месяца. Не хочу больше. Приказ есть приказ". - "Тогда я сам, но между нами".
Выгрузил палатки, приказ начальнику гарнизона в Шепетовке - 30 машин за боеприпасами. Комиссар А.И. Кущевский спрашивает: "Яков Иванович, а ничего не будет? Подумайте, ведь без приказа". Пом. начарт - приказ напечатали, машины ушли вечером 19.06.41.

Семён Петрович Зыбин (18 сентября 1894 - 5 августа 1941) - комбриг, командир 37-го стрелкового корпуса.

К утру 22.06.41 колонна вошла в лес на линии Броды - Подкамень - местечко Устиново. Радиограмма правой колонны: "Неизвестные самолеты бомбили Новопочаев, горит Устиново". Рядом крутится полковник - особист: "Повторите запрос".
Ответ: "Комполка ранен. НШ. Вам понятно? Гул тяжелых самолетов, эскадрильи в направлении Шепетовка, Киев".
22.06.41. Окопались, а машины еще не пришли. Дивизия лежит в окопах, впереди бой. К вечеру 22 июня пришли машины. Выдали боеприпасы. И зенитный дивизион сбил "Раму".
Как Зыбин переживал, понимая, как нужны боеприпасы. Но сделать ничего не мог, так как был скован тюрьмой. Воля была прибита. Потом встретились: Все понимал, но меня...
Управлял корпусом хорошо. Прохорову и мне он сказал: "Товарищи генералы, наш отход должен быть не просто отход, а смена: одна дивизия прикрывает, 1/3 корпуса. И артиллерия корпуса - так же". Управление - замечательное. Брату Зыбина я написал: "Ваш брат погиб честно, в бою. На опушке Зеленой брамы".

В Зеленой браме - рядом НП 141 СД, КП 37СК, КП16 МК, слева от дороги в лесу на Копенковатое. Справа от дороги, за домом лесника - НП 80 СД. Севернее в лесу, фронтом на запад - 139 СД. В тылу - склады, тылы, полковые госпитали. Артиллерия двух армий.
КП 6 и 12 армий - в Подвысоком до 5.08.41. 5 августа 41 г., после 18.00, заседание Военных Советов. Что делать? Вечером уничтожить матчасть, и на рассвете - на прорыв.
За мной - КП 16 МК Соколова, расчеты. Командиры с пистолетами и автоматами, 120 мм минометы, но не было снарядов, еще до Зеленой брамы. Трагедия, трагедия погибших, родных и близких...
Возвратившись с Кущевским с Военного Совета 5 августа, написал приказ об уничтожении матчасти. Едем в машине, вышли. Артиллеристы чистят пушки ГАП 141 СД. Артиллерия одной батареи в пшенице, урожай. Подошли.
Я спрашиваю командира батареи: "Зачем чистите? Вы приказ получили? Снарядов-то нет." Комбат не смог сказать, а начальник орудия: "Товарищ генерал! Когда человек умирает, его моют. Вот и мы решили их перед смертью помыть".
Долматовский не написал об этом в "Роман-газете". Долматовский не показал души солдата и командиров - как они переживали, что стоят перед гибелью матчасти и собственной... Трудно читать мазню, подхалимство, когда знаешь его. Снегов...

Михаил Георгиевич Снегов (12 ноября 1896 - 25 апреля 1960) - генерал-майор (1940), участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. В 1941 году попал в немецкий плен, после войны вернулся в СССР и продолжил службу.

Сидим в бараке, в Замостье. Приезжали немецкие офицеры и генерал с женой - посмотреть на русских генералов. Приходят к нам, мы приготовили обед - жом, вывалили на стол. Заходит свита и зам коменданта, говорящий на русском языке.
Жом снова положили в котелок. Снегов командует: встать! По привычке или по дурости, или еще что-то заставило его. Я бросил в него котелок с жомом. В Христиновке, бой идет, снарядов нет. Приказ начарта 6 армии: база Умань. Приехали, снарядов много, но, калибр не тот...

Ефим Сергеевич Зыбин (1894-1946) - генерал-майор (1940), участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. В 1941 году попал в немецкий плен, после войны арестован в СССР и расстрелян.

Киев. 2.04.1983. (суббота).

О Зыбине - он понимал меня, не осуждал, переживал, что нет боекомплекта. "Выполняйте приказ, генерал"...О Снегове - ему в глаза говорил о нем все, что считал нужным Абрамидзе. Не шел он с винтовкой наперевес...
Музыченко с М. в танке Т-34 в 10.00. 6.08.41 промчались на юг мимо позиций наших войск в р-не Емилово, стреляя непрерывно. Танк был подбит, Музыченко был пленен. Водитель подорвал себя и танк.
Понеделин - жертва. Недостойно действовал Тюленев, давая в Ставку сведения о медлительности и нерешительности Понеделина с выходом из окружения на Восток.
В то время, как 6 и 12 армии выполняли приказ Тюленева о действиях на Северо-Восток, об удержании фронта Христиновка - Поташ - Звенигородка, 18-я армия оголила левый фланг 6-й армии, быстро уйдя через Голованевск на Первомайск, облегчила 49-му ГСК немцев охват с юга группы 6 и 12 армий. Понеделина расстреляли в 1950г. Тюленев спас Южный фронт и 18-ю армию, а 40 тысяч 6-й и 12-й армий погибли по его вине.

Иван Николаевич Музыченко (1901 - 8 декабря 1970) - генерал-лейтенант (1940). В начальный период Великой Отечественной войны командующий 6-й армией. Один из советских генералов, попавших в плен к немцам.

Паавел Григоорьевич Понедеелин (1893 - 1950) - советский военачальник, командующий 12-й армией, генерал-майор (1940). Один из советских генералов, попавших в плен к немцам. По возвращении в СССР расстрелян 25 августа 1950. Реабилитирован посмертно в 1956.

Иван Владимирович Тюле́нев (1892 - 1978) - генерал армии, полный кавалер Георгиевского креста 1-й, 2-й, 3-й и 4-й ст., Герой Советского Союза.

80-й СД поручалось еще 2 августа задача установить связь с 18А, выйдя на правый берег Ятрани. Прохоров выходил, прорывался правее, вдоль Ятрани. С Прохоровым я познакомился в Проскурове, на совещании, уже после возвращения с Финской войны. Высокий, крепкий, резкий. Хороший, толковый командир
Комбриг Прохоров принял 80-ю СД на Карельском перешейке. Его предшественник, комбриг Монахов, был отстранен - за неорганизованный переезд дивизии на фронт, "потерялось" около 800 чел, попавших в другие части.
В Умани, в Уманской яме, никто из генералов не был. В плену встретились в Хаммельбурге, Прохоров В.И. был с первой группой генералов: Егоровым, Ткаченко С.А.. Познакомили меня с подпольем.
Во Флоссенбурге Прохоров ударил капо и убил. Охранники пошли и избили его до полусмерти. Затем, истощенный, он был отправлен в ревир, где ему сделали смертельный укол. Оттуда - отправили в крематорий. Осень 1943г. (Начало 1944г). Генерал Михайлов Н.Ф. свидетель гибели генерала Прохорова В.И. Подполковник Породенко, НШ 10 ТД 16 МК Соколова, приехал в Союз вместе с Тонконоговым. "Каменный мешок" (Лефортово).

Василий Иванович Прохоров (1900-1943) - генерал-майор, командир 80-й Краснознамённой Донецкой стрелковой дивизии.

17.12.83. Киев.

В Хаммельбурге в "Офлаге ХШ-Д" находились: генералы Никитин И.С., Алахвердов Х.С., Панасенко Н.Ф., позже генералы Карбышев Д.Ф., Ткаченко С.А., Тхор Г.И.
26 января 1943г из Нюрнбергской тюрьмы гестапо во Флоссенбург были переведены активные участники Хаммельбургского подполья: генерал Михайлов Н.Ф, Фисенко Г.И., Панасенко Н.Ф., Эрусте Р.Р., Николаев Б.И., Копелец Б.И., Кикоть Г.И., позже генералы Павлов П.П., и Митрофанов Н.И. Генерал Михайлов Н.Ф. видел смерть генерала Прохорова В.И.
Через штрафной каторжный концлагерь Флоссенбург прошло 113 тысяч узников. "С 1941 по 1945гг свыше 80 тысяч пленных умерло от пыток и сожжено. Среди жертв лагеря оказалось около 27000 советских военнопленных, осталось только 102 человека". 23 апреля 1945г лагерная колонна, конвоируемся немцами в Дахау, была освобождена американцами.